Гибкий позвоночник – это наше все. Способность уклониться, вывернуться, нагнуться, свинтить, кланяться, прогнуться – эта способность, выработанная многолетней, а может, и вековой необходимостью сосуществовать с начальством, неисчерпаема. Одинаковых позвоночников не бывает. У каждого есть предельная точка сгиба: до этого склонялся, терпел, а тут все: либо ломайся, либо пора выпрямиться. Семья, профессиональное достоинство, страх Божий, национальное самосознание… – градус сгиба у каждого свой.
В российской истории есть немало примеров, когда на глазах изумленного зарвавшегося начальства выпрямлялись люди, которые до этого терпели и не такое. Конечно, беспредел тоталитарного режима сильно смазал картину. Тогда умели ломать до кровавых пятен на полу, позвоночники только в зубах хрустели…
Нынешнему начальству непросто нащупывать точку сгиба, руководя нами, как отдельными людьми, так и собравшимися в группы. Мы – другие, всего лишь слегка трусоваты, и у нас тяжелая генетическая память. С нами уже труднее не считаться и не видеть черту, которую переступать бессмысленно…
Для петербуржцев такой чертой является… Петербург. Городские власти однажды уже стояли перед лицом, а точнее, лицами петербуржцев, которые не позволяли сносить гостиницу «Англетер». «Англетер» стал началом перемен в Петербурге, а потом и во всей стране…
Чертой, которую нельзя переступать в Петербурге, является линия, разделяющая воду и небо, Неву и облака над Петропавловской крепостью, – линия, которую рассекает только шпиль с парящим ангелом…
Шестьдесят лет назад наши бабушки умирали на этих безупречно прямых улицах, наши дедушки – на Пулковских высотах, спиной к замерзающему городу, и линия жизни до сих проходит не по Ладожскому озеру, а по сердцу каждого петербуржца.
Ленинград всегда был бедным городом. Потрепанные «Ленинградским делом», привыкшие к очередям то в туалеты в коммунальных коридорах, то на трамвайных остановках, то у ворот в «Кресты», мы смирялись и с «областной судьбой», и с пустырями на окраинах, и с обшарпанными парадными. Перестроечные пироги тоже поделили где-то в Москве… Но всегда есть, было и будет то, что никогда никто у нас не отнимет, – Петербург.
И, что бы ни случилось, отец может вывести сына на набережную и сказать ему: «Смотри. Это твое. Ты – петербуржец». Эта геометрия, этот неземной свет над мостами, и золотой кораблик, плывущий «в тоске необъяснимой среди кирпичного надсада»… Ну и где же вы там построите «Охта центр»?

Петербуржский дневник, № 49 (262) 21.12.2009