…Как много дум наводит он…бом, бом

Однажды Поэт попросил у Бога права прислеживать за своими бессмертными творениями. Бог, добрая душа, пожаловал. Стал Поэт чувствовать шкурой, и как читают его стихи, и как отстукивают их на машинке, и как строчат на него доносы, – ведь Бог не играет с поэтами в поддавки.

Сначала ему это даже нравилось; потом, когда его стихи и впрямь читать стали, натерлись на его шкуре мозоли, лишаи и появилась крапивница на нервной почвею

Когда же дело дошло до презренной прозы, показался он себе Святым Себастьяном, потому как покрылся ранами.

Надоело ему все это, и пошел он по свету бумажки свои собирать. Собрать-то он их собрал, и пожег, что ни попадя, да только поздно спохватился – стихи его давно не по бумажкам читали.

И повесился он с горя. Думал – все. Но не тут-то было. Критики по нему диссертации защищали, писатели биографии сочиняли, а петлю в мемориальный музей снесли. Друзья – и те мемуары писали.

Навертелся он в своем гробу, не выдержал, пришел к Богу, кинулся в ноги: прости, мол, дурака.

Но говорит ему Бог: – Ни фига. Ты этого хотел, Жорж Данден.

Видит Поэт, надо самому выкручиваться. Родился он заново и сочинил гимн, который исполняли исключительно стоя.

Тогда он спокойно умер, и на могиле его поставили обелиск со звездой.