Невский, универмаг Стокман, кафе Старбакс. Сижу, жду заказа, глазею по сторонам сквозь прозрачные стенки.

Заходит дядечка.Чем -то он не схож с обычной старбаковской публикой – то ли возрастом,  то ли сутулостью, то ли немодной кроличьей шапкой. Из за столика напротив встают две девушки, оставив почти нетронутыми  огрмные кружки, –  ну,  знаете, они в Стрбаксе просто ведра наливают,  таким пигалицам двое суток не выпить. Дядечка в шапке подходит к ним, наклонившись близко что- то спрашивает, они  быстро кивают и упархивают, на ходу заматывая вокруг шеи шарфик.

Дядечка усаживается за освободившийся столик, подвигает к себе оставленные кружки,и неторопливо пьет.

Я сижу ошарашенная. Главное, он и не выглядит нищим: новая куртка,  чистые ботинки и даже мех на дешевой шапке еще не вылез. Вспоминаю, как читала у кого-то из экономистов: они еще прилично одеты, но уже голодают. За соседним столиком тетка с лицом работника торговли брезгливо поджимает губы.

Меня окликают из за стойки – мой кофе готов.

Я стою с кружкой посреди зала – может, надо, как пишут в слезливых боях фейсбука, отдать ему свою кружку? Но дядечка сидит,  так уютно раскинувшмсь  на диванчике,  кажется, он щас вынет сигару. И это же вам не Москва, как я могу нарушать его  личное пространство?

Холеная тетка за соседним столиком что-то с жаром зашептала  своему спутнику, демонстративно пподнялась и вышла, запахнув белое пальто.  На их столики остались лежать нетронутые печенюшки.

Дядечка посмотрел им вслед,  потом перевел взгляд на  печенюшки, потом снова, сквозь стекло на мелькующее среди роскошных витрин пальто. Печенюшки так и не взял. Побрезговал, наверное.