Сейчас это трудно представить, но в 1998 году выборы в Законодательное собрание в Санкт-Петербурге превратились в настоящее сражение. К тому моменту оттесненная буквально на несколько лет советская номенклатура уже встряхнулась, почистила перышки и вернулась в насиженные гнездышки, сменив названия на кабинетах, вывески и риторику. Ухватив заново рычаги управления, они начали кампанию клеветы и обнуления скромных демократических изменений, дискредитация набирала силы и приносила свои плоды. Две демократические партии — «Яблоко» и правые, которые объединились тогда в блок «Согласие», — различаясь по оттенкам взглядов, имели общие базовые ценности, и необходимость объединения их для того, чтобы сохраниться в качестве активной действующей политической силы, была очевидна.
Григорий Явлинский стоял насмерть. В чем была суть его разногласий с правыми — за давностью времен потерялось. Осталось только стойкое воспоминание об абсолютной непримиримости, с которой руководство «Яблока» встречало любые предложения и уговоры питерских демократов.
Все оборвалось 20 ноября. В подъезде собственного дома была убита Галина Васильевна Старовойтова.
Сейчас, когда Гали нет уже столько лет, позволяю себе сказать: я с ней дружила. Мы ездили вместе с ней в Армению в начале 1990-х в ее любимый Ереван. Мы сидели в унылом гостиничном номере, обсуждали какие-то тревожные новости — скорее всего, это был Карабах, и я спросила ее: «Галя, ты же ученый, социолог, скажи (вопрос этот больше всего волновал меня тогда), а может ли все повернуться назад, достаточно ли изменилось все, чтобы не было возврата?»
Красивая женщина была Галина Васильевна. Я помню пышные волосы, бледное петербургское лицо, проницательный взгляд, изящные запястья.
— Изменения, — сказала Галина Старовойтова тогда в Ереване, — происходят не в политике, главное происходит в сознании. А оно уже изменилось, его уже не повернуть.
С этими Галиными словами я живу и работаю все 20 лет…
***
Я не люблю Этнографический музей. Колонный зал на первом этаже в те годы, когда Петербург называли криминальной столицей, стал залом ритуальных прощаний. Мы ездили туда как на работу. В тот день было так холодно, что во время прощания мы не снимали пальто. Потом поехали на кладбище. Стояли на обледенелом снежном насте и смотрели, как красивую женщину опускают в мерзлую землю. Я повернулась к Пете Шелищу и сказала: «Как холодно».
— Ты замерзла? — спросил мой добрый друг.
— Нет, я подумала, как там холодно…
Утром весь Петербург вышел на Дворцовую площадь.
На трибунах стояли известные в городе общественные деятели, депутаты, кандидаты — те, кто баллотировался на этих выборах, друзья Галины Владимировны, соратники.
— Изменит ли это что-то в предвыборных рейтингах, — размышляли расчетливые политтехнологи.
Я вцепилась в лацканы пальто спустившегося с трибуны Артемьева, который был тогда одним из лидеров питерских «яблочников».
— Игорь, — трясла я его, — ну неужели даже сейчас, даже это не заставит преломить вашу гордыню и объединиться!
Игорь кивал, ежась от холода и тревоги.
22 ноября «Яблоко», «Согласие» и «Демроссия» подписали антикриминальное соглашение, «чтобы не допустить прихода во власть коррупционеров и бандитов». В результате, получив преимущества в первом туре, во втором раунде выборов «Я» понесло поражение от «Бло» — блока Юрия Болдырева. Один из создателей «Яблока», а теперь ярый обличитель бывшей родной партии, оттеснил ее от управления городом. «Согласие» и «Демроссия», также разделившись в порядке самоубийства на две колонны, полностью провалились, не проведя ни одного кандидата.
Легендарный Ленсовет начала 1990-х уплыл из рук демократов в историю.
В 2000 году на петербургской политической арене появилась Валентина Матвиенко. Ее первый заход на место губернатора не удался. Рейтинг Владимира Яковлева зашкаливал за 75%. Валентина Ивановна вернулась в Москву не солоно хлебавши, а продолжать обреченную борьбу остались «Яблоко», а именно ее руководитель Игорь Артемьев, и СПС — Юлий Рыбаков, известный диссидент, правозащитник, депутат Думы.
Давно это было. Помню, как я в газете «Петербуржец» делала большое интервью с Юлием Андреевичем, которое называлось «Без страха и упрека». Кампанию СПС вел Марат Гельман. Молоды мы были тогда и веселы, от избытка, помню, чувств, собрали журналистов и переименовали идущую перпендикулярно от Невского улицу Марата в улицу Марата. Помню, как под окнами офиса, где издавалась газета «Петербуржец» и где частенько бывал упомянутый Марат, появилась надпись «Гельман, go home», написанная почему-то золотыми буквами. Кампания провисала. Было очевидно, что «Яблоко» — вялый выразитель вялых общественных мнений — получит свои обычные скромные проценты, СПС же явно летел ко дну.
Вечером Артемьев и Рыбаков приехали в редакцию газеты «Петербуржец», она была выбрана как нейтральная почва для встречи.
Ночь, целую ночь просидели мы втроем в редакции. В соседнем кабинете Гельман пил коньяк. На 10 утра была назначена пресс-конференция. Артемьев убеждал Рыбакова идти на компромисс. Суть заключалась в том, чтобы один из них снял свою кандидатуру в пользу другого.
— Почему, — кричал Рыбаков, которого я вывела из накуренного кабинета на улицу глотнуть свежего воздуха и говорить как с другом, то есть вопя и ругаясь, — почему я должен идти на компромисс? Почему я должен согласиться?
Я понимала, что это важный вопрос для него.
— Потому что ты сильнее, — говорила я, понимая, что только мужское самолюбие может сейчас что-то решить.
В девять утра Артемьев встал.
— Езжай, — сказала я, — я привезу его.
Юлий Рыбаков снял свою кандидатуру. СПС и «Яблоко» выдвинули единого претендента на пост губернатора: «Мы поставили крест на самой идее о безальтернативности выборов», — заявил Юлий Андреевич на пресс-конференции. Победил, как известно, Яковлев.
«Яблоко» и СПС не объединились ни в Петербурге, ни в Москве, ни во всей России. Правая партия перестала быть парламентской, а «Яблоко» практически превратилось в ранетку.
Как пишут в романах, прошло 13 лет.
Убийцы Старовойтовой до сих пор не найдены. Явлинский отдыхает во Львове. «Правое дело» на два дня всплыло над поверхностью нашего бурного моря и затонуло, как Атлантида. Самая популярная дискуссия сегодняшнего дня — что делать тем, кто не хочет голосовать за «ЕдРо». Сеть полна таблицами, вопросами, комментариями, идеями. Голосовать за кого угодно, хоть даже коммунистов, разорвать бюллетень, не ходить вообще, даже поросенок захрюкал на политическом горизонте. Меня озарило на третий день после провала Прохорова: а ведь «Яблоко»-то — зарегистрированная партия, а ведь прячется где-то в украинских лесах живой Явлинский — динозавр с мозгами по росту, который за все то время, когда мы мучительно вставали с колен, не измял брюки. «Боже мой, — подумала я вдруг, — а может быть, он был прав». Я прочитала его интервью в «Московском комсомольце» и услышала спокойный, трезвый голос человека, который понимает, о чем он говорит. Ни истерики, ни вранья, ни лозунгов.
Кто бы мне сказал тогда в Петербурге, что я буду агитировать за Явлинского… А я придумала слоган: «Бессмысленно, но не позорно»… Главное, чтобы Григорий Алексеевич, если до этой мысли дотумкают хотя бы 6–7 % избирателей, не передал свой стулик местоблюстителям.
Эксперт, 27.09.2011
