Первый номер альманаха «ДиМ» посвящается 200-летию со дня издания первого русского детского журнала «Детское чтение для сердца и разума».

Этот журнал мы назвали ДиМ, Сначала мы придумали название «Девочкам и Мальчикам», потом мы сократили это название и получилось «ДиМ». И тут мы вспомнили, что так зовут мамонтенка. Мы пошли в Зоологический Музей и оказалось, что и правда мамонтёнка зовут Дима, потому что его нашли на берегу речки Дима, во льду, в стране, где вечная мерзлота. Но как-то не сводилось наше название «Девочкам и Мальчикам» и мамонтёнок. Мы даже хотели назвать наш журнал «Девочкам и Мамонтам». А потом решили, что ДиМ означает все-таки Девочкам и Мальчикам, а эмблемой стал мамонтёнок.

 

Общественная редакция (3В кл.)

6

Савелий Низовский

Сказки

 

 

ТАИНСТВЕННОЕ ЗАЧЕМ

 

Где-то, когда-то, в чем-то, зачем-то была однажды – дырка. И из этой дырки вылезло однажды что-то – вот такое:

Вылезло оно и говорит:

– И что это я такое? И зачем это я вылезло? зверь: снизу – пампушешка-подушечка, сверху – длиннюшечка-стебелюшечка – ни головы, ни рук, ни ног! Может, я – это не я! А может, я – это я, только я не все еще вылезло?? Надо заглянуть обратно в дырку?

Что-то заглянуло обратно в дырку. Но так как глаз у него не было, оно пампушечкой-подушечкой заглянуло, – вот так:

7

А в дырке:

А в дырке оказалось – вот это!

– Ур-ра? – сказало Что-то. – Я догадался? Да я же – Хобот! Слоненка! А в дырке – мой Слоненок! Но куда это я вылез? И зачем? Может, спросить у Зачем?!

И Что-то, оказавшись Слоненковым Хоботом, спросило:

– Эй, Зачем? Скажи, пожалуйста, куда это я вылез? И зачем? Но Зачем, которое раньше было таким:

теперь вдруг оказалось таким:

 

8

То есть совсем никаким оказалось! Исчезло! Да еще и ответило, исчезая:

– Мяу!

– Мяу? – переспросило Что-то, Слоненковым Хоботом оказавшееся.

– Мяу? Не понимаю! Кто же этот Зачем? И зачем? Зачем оно мяукает? Зачем исчезает? Не погашаю!

И Слоненковый Хобот, огорченный, вернулся к себе обратно в дырку – и оказался в своем родном Зоопарке. И сказал:

– Вот где я! Вот оно Какое, Где-то: да это же мой родной Зоопарк? Вот оно, какое, Однажды: да это же днем, на солнышко, когда жарко-прежарко!

Тут Слонековый Хобот втянул много-много пыли из-под забора, выдул ее своему Слоненку под Слоконковый Хобот, и сказал:

– Уф-ф! Выкупался! Теперь попрохладнее стало! Но зачем же я вылезал в дырку? И кто же этот Зачем? Зачем он мяукает? Зачем исчезает? Нет, это непременно, непременно нужно узнать: буду его караулить! И Слоненковый Хобот, пристроившись около дырки в заборе – вот так:

 

8

стал ждать: не появится ли снова Зачем?! Не мяукнет ли?! Надо ведь с ним ознакомиться.

С тех пор стоит Слоненок около дырки и в жару, к в холод: днем стоит и ночью; а Зачем – его не видно и не видно? Может быть, вы догадались, куда он подевался? Или вы, может быть, узнали, кто он – этот Зачем? Тогда напишите, пожалуйста. Слоненку в Зоопарк письмо: ему ведь так интересно! Он очень, очень хочет узнать!

 

9

ВЫСОКИЙ БОРЯ БРЮЧКИН

 

Однажды Боря Брючкин был таким высоким, что умел дотягиваться до лампочки. До любой: хоть на потолке, хоть на лестнице, хоть на самолете. Летит самолет по небу – вдруг в нем лампочка погасла. Из самолета сразу кричат:

– Боря Брючкин, темно лететь! Лампочка погасла?

Боря Брючкин сразу услышит, – а у него специально, чтобы лучше слышать, всегда форточка была открыта, – встанет на подоконник, и одной рукой самолет зa хвост держит, чтобы не улетел, а другой ту лампочку, которая в самолете погасла, вывинтит, а новую – ввинтит. Ему крикнут из самолета: «Спасибо»- а он ответит: «Пожалуйста». Вот каким высоким был Брючкин однажды!

Конечно, его решили немедленно назначить Главным электромонтером. а он говорит:

– Не хочу!

Его спрашивают:

– А кем же ты хочешь?! А он говорит:

– Троллейбусом! Ему говорят:

– Да как же ты, Боря Брючкин, таким высоким троллейбусом будешь?! Ты же все провода порвешь!

– А зато сколько в меня сразу народу войдет?! – говорит Боря Брючкин – В такого высокого, а?! Целый миллион! А провода я в кармане возить буду, чтобы не порвались.

– Ну, если в кармане! – ему говорят. – Если миллион!..

И Боря Брючкин стал высоким-превысоким троллейбусом: до самого неба.

10

И вот, едет он вечером по городу Ленинграду, а в то время по небу космический корабль летит. Боря Брючкин ему говорит:

– Эй, чего ты летаешь? Садись, я тебя подвезу!

– Как же ты меня подвезешь, если я – космический корабль, по небу летаю а ты пo Ленинграду ездишь, троллейбус ты?!

– А я – необыкновенный троллейбус! – говорит Боря Брючкин, – Я – троллейбус до самого неба! Садись!

– Нет! – говорит космический корабль. – Это неудобно, космический корабль – и вдруг о троллейбусе ездит! Что в газетах

– Да ведь я – не простой троллейбус, я – Боря Брючкин? – говорит Боря Брючкин. – Меня даже Главным Электромонтером хотели назначить!

– Ах, вот как! – говорит космический корабль. – Тогда – конечно! Я ведь не знал.

И космический корабль влетел в троллейбус и поехал по Ленинграду. И очень хорошо отдохнул, и на Ленинград посмотрел: Ленинград ведь такой красивый! А когда космический корабль в троллейбусе накатался, а целый миллион ленинградцев при ехал, куда ему нужно было, то есть на Невский, – ведь всем ленинградцам нужно на Невский, это всему миру известно?

Тогда Боря Брючкин сказал:

– До свидания! – и поехал домой спать. Приехал, и прямо к себе на 8-й этаж въехал – без лифта, конечно: он ведь троллейбусом был! А потом стал спать ложиться, – глядит, а он в кровать не помещается.

Ой! – говорит, – Я и забыт, что я – троллейбус! Чуть кровать не сломал!

И он назначил себя обратно в Бори Брючкины, и только тогда лег спать.

11

ВЕТЕР

 

Владик сказал:

– Beтер, a ветер! Ветер за окошком сказал:

Владик сказал:

– Перестань дуть! Ветер опять сказал:

– Ззззыы! Владик сказал:

– Меня из-за тебя гулять не пускают! А вредный ветер задул еще сильнее:

– Ззы-ззыы! Ззы-зыы! Тогда Владик сказал:- Мама, а мама!

Мама из кухни сказала:

– Что? Владик сказал:

– Почему ветер не случается? Мама из кухни сказала:

– Потому что он непослушный! Владик сказал:

– Мам, а что ветер любит?

И мама сказала:

– Дуть. Ветер любит дуть.

12

Тогда Владик подумал и снова Ветру сказал:

– Ветер, а ветер! А мультики ты любишь?

Ветер немножко поутих.

– Шшто такое – шшмультики? – сказал он.

Владик сказал:

– Ну, по телевизору! Ветер сказал:

– Шшто такое – телевизор? Владик сказал:

– Вот! Везде летаешь, а про телевизор не знаешь! Заходи!

– Открой ффорточку! – сказал Ветер.

Владик встал на табуретку и открыл форточку,

И Ветер в форточку влез.

длинный -длинный, как веревка, и весь серый.

– Как у тебя тесно! – сказал он, складываясь.

Как веревка, в три раза. И он был длиннее, чем дорога от Владикова дома до детского сада.

– Ггде жж телевизор?! – сказал он.

– Вот он! – сказал Владик.

– Кка-кой-то ящщик! – сказал Ветер, – Пшш! А Владикова мама была на кухне.

Она услышала, что Владик с кем-то разговаривает, и прибежала.

И закричала:

– Ой, какой ветер! Зачем ты форточку открыл! Какой ужас!

– Никакой не ужас! – сказал Владик.

– Никакой какой не ужас! – обиделся Ветер. И сказал:

– Могу и уйти!

– Не уходи! – закричав Владик, – Пожалуйста! Мама, он к нам привел телевизор посмотреть! Не прогоняй его, мама!

13

– Тогда оденься! – сказала мама. – Надень зимнее пальто и шапку – немедленно!

– Хорошо, – сказал Владик к оделся: быстро-пребыстро.

– Я его не простужу! – сказал Ветер. – Я же в гостях! – и уселся на стул: смирно-пресмирно.

– Включай же, мама? – закричал Владик: громко-прегромко.

– Не кричи дома! – сказала мама. – Разве ты не можешь попросить спокойно и вежливо?

И она включила телевизор.

И Мультик оказался очень интересный: про Чебурашку.

И Ветер поглядел и сказал:

– А я еще хочу!

– И я еще! – сказал Владик.

– Детям пора спать! – сказала мама и выключила телевизор. Ветер даже вздохнул; ззы-ы! – так что скатерть со стола слетела.

Владик даже захныкал чуть-чуть: хны-хны! А мама сказала:

– Конечно, если ты, ветер, не будешь дуть, а будешь смирно сидеть, то можешь еще посмотреть… И Ветер сказал:

– Ур-раа!

И Владик сказал:

– Ур-раа!

А мама сказала:

– Но только не сегодня, а завтра! – и закрыла за Ветром форточку.

17

 

Олег Григорьев

 

Сизов хотел быть птицей,

А в школу не ходить,

Над городом кружиться

И комаров ловить.

Но не летал он птицей,

А по земле ходил,

За партою крутился

И двойки лишь ловил.

     ______________

 

Чтоб на льду не растянуться,

Лег Сазонов на живот,

Ведь не может поскользнуться,

Кто не ходит, а ползет.

     ______________

 

Мы с сестренкой в воскресенье

Опрокинули варенье.

Нас решили наказать,

Стол заставили лизать.

     ______________

 

Один башмак мой чавкал,

Другой башмак пищал.

Покинуть предложим

Мне танцевальный зал.

     ______________

18

– Зачем копают яму глубоченную?

– А это строят башню высоченную.

     ______________

 

Николай вспугнул пчелу,

Побежал по саду,

Наступил он на метлу,

Врезался в ограду.

 

Звонко хлопнула, метла,

Да с такою силой.

Что уж лучше бы пчела

Колю укусила.

     ______________

 

Я взял бумагу и перо,

Нарисовал утюг.

Порвал листок, швырнул в ведро,

В ведре раздался стук.

     ______________

 

Чтобы выразить все сразу,

Кулаком я бью по тазу.

     ______________

 

В уголке сидит паук –

Восемь ног, а может, рук.

     ______________

 

Сергей флажком махает

В корыте на столе

И ясно представляет,

Что едет в корабле.

19

Но со стола слетая,

Он не гудит в полете,

До боли сознавая.

Что он не в самолете.

     ______________

 

 

 

 

 

 

 

20

Юрий Галецкий

 

ЗА РУЧЬЕМ – НАЛЕВО

С.А.

Посудный Ёжик поправил очки и посмотрел наверх. Наверху был день.

Бывают плоские дни, когда мокро и тоскливо.

Это был день, катящийся кувырком.

Этот день был круглый, как год, в котором было много чего хорошего.

 

Этот день был как день. Только думал он о завтрашнем лете. И поэтому это был особенный день.

 

За стеклом шел дождь, но куда он шел и откуда, к сожалению, неизвестно. Это был странный дождь, радостный, как первый щенячий лай, и печальный, как фантик от исчезнувшей конфеты.

A потом отовсюду высунулось солнце.

 

Посудный Ёжик жил в посуде, поэтому его так и звали –

ПОСУДНЫЙ ЁЖИК.

Он был рыжий и грустный. У него были мягкие иголки, Посудный Ёжик прислушался к завтрашнему лету, – Это так здорово – услышать завтрашнее лето, – подумал он. – Пожалуй, сегодня можно немножко побездельничать.

 

Перед лопухами стоял Дом.

В паутинном углу дома Пустая Банка, В Которой Когда-То Был Крыжовенный Джем, сказала гвоздю, звали его Ик:

21

–Во-о-т, завтра лето, а я стою в паутинном углу. Я уже никогда, никогда не увижу лета. Потому что я только Пустая Банка, В Которой Когда-То.

Все знали, что Пустая Банка, В Которой Когда-То Был Крыжовенный Джем, очень несчастна, ведь в ней когда-то был крыжовенный джем, и она об этом помнит.

Гроздь Ик не знал, как утешить Пустую Банку, В Которой Когда-То Был Крыжовенный Джем.

– Да, – сказал гвоздь Ик. Интересно, что он имел в виду.

– Я помню, чем пахнет лето – сказала Пустая Банка.

Конечно же, оно пахло крыжовенным джемом.

Три брата-чайника вскрипнули, сочувствуя ей. Один был без носика, другой без ручки, а третий без донышка. Все их путали, да на самом деле звали их вот так, если я, конечно, не ошибаюсь:

Плюлюм-Плимлим.

Это тот, что без носика.

Плялям-Плюлюм.

Это тот, что без ручки.

и Плилим-Плялям

– без донышка.

Рядом стояла Шарманка, но сейчас она молчала. Под потолком дремало Треснутое Зеркало, и затаился Псюш. Он сидел морским биноклем, наблюдая за своей паутиной. Больше в паутинном углу никого не было. А в гости туда ходили очень-очень редко.

 

Посудный Ёжик почистил шляпу, взял праздничный зонтик и отправился в гости. Обычно он навещал паутинный угол по средам. Но ведь сегодняшний день был особенный. И хотя сегодня была Несреда, ему почему-то захотелось навестить Пустую Банку, В Которой Когда-То Был Крыжовенный Джем, именно в этот день.

22

Посудный Ёжик не запирал дверь, потому что ее не было. Он оглядел свою чистенькую кастрюльную комнату и вышел.

Путешествие предстояло долгое – из одного угла в другой.

 

Дорога вела по столу, на котором стояла Овца-с-овчёнком. Никто не знал, что это такое, но все называли это так: Овца-с-ов-чёнком. Оно было фарфоровое и почти целенькое. Правда, посудный Ёжик предполагал, что Овца-с-овчёнком – это совсем не Овца-с-ов-чёнком, а что-то совсем другое. Это могло быть и бараном с баранкой, и еще много чем, – думал Посудный Ёжик, но мнения своего вслух не высказывал, боясь обидеть общественное.

Овца-с-овчёнком стояло посреди стола. Посудный Ёжик степенно раскланялся и быстро прошмыгнул мимо. Овца-с-овчёнком никогда ни с кем не здоровалось.

И все-таки Посудный Ёжик обернулся в надежде, что хоть в такой вот замечательный день, думающий о завтрашнем лете, оно поздоровается. Но нет! Ёжику даже показалось, что оно посмотрело на него осуждающе.

– Кто его поймет, – подумал Посудный Ёжик, и еще он подумал о том, что Овца-с-овчёнком стоит на подставке и само ходить никуда не может, а это так обидно.

– Наверное, оно не знает, что за день сегодня, – решил Посудный Ёжик.

 

Нa краю стола седел Тигровый Хвост. Он был желтый в черную полоску, хотя всем своим видом показывал, что он черный в желтую. Он хотел быть единственным черным тигром на свете. А был только хвостом. Но Тигров в доме никто не видел, поэтому Хвост все считали Тигром.

И только Треснутое Зеркало из паутинного угла кое о чем догадывалось.

23

Треснутое Зеркало могло помнить лучшие времена, когда полосок было явно больше, а у хвоста было еще кое-что, но что именно…

Был ли Тигр у Хвоста? Или –

Был ли Хвост с Тигром?

Этого Треснутое Зеркало вспомнить никак не могло.

 

Посудный Ёжик не стал беспокоить Хвост и спустился вниз по столовой ножке. Там его встретил Простуженный Башмак Дон Педро. Посудный Ёжик шлепнулся прямо в него и тут же попросил прощения.

– Ничего, – сказал Простуженный Башмак, – я привык. Когда-то Простуженный Башмак перебрался сюда из паутинного угла – как он утверждает, по воздуху. Но этому никто, никто не верил, достаточно было взглянуть на Простуженный Башмак, чтобы засомневаться в этом. Крылья вряд ли дошли бы Простуженному Башмаку. С ними он стал бы совсем смешной. Посудный Ёжик шаркнул лапкой.

– У тебя сегодня бездельное воскресенье, как я погляжу, – сказал Простуженный Башмак.

Простуженный Башмак простудился давно. Когда-то он был новеньким, мало того, КОГДА-ТО их было целых два. Они были на одно лицо, но на разные ноги – Правый и Левый. Левый пропал, и Правый остался один. Тогда его назначили футбольным мячом. Вот тут-то дон Педро пострадал – простудился и был заброшен в паутинный угол. Мало кто знал про то, что, работая футбольным мячом, Башмак прикидывался баскетбольным. Он любил летать вверх, а его пинали ногами во все стороны, простуженный Башмак утверждал, что давно-давно прилетел с луны – еще давнее сам был луной, пока его не стенали.

Посудному Ежику однажды приснилось, что Простуженный Башмак

24

превратился в воздушный шарик, Посудный Ёжик очень любил этот сон и часто его вспоминал. Он был уверен, что когда-нибудь так и случится.

– Какие новости, Дон Педро?

– Никаких, – сказал Простуженный Ёжик. – Одни старости.

– Я перекрашусь в зеленые цвет, и тогда мои иголка будут еще меня колоться, – сказал Посудный Ёжик.

– Ничего-ничего. Я привык, – рассеянно сказал Простуженный Башмак.

– Тебе ведь не очень колко, когда я в тебя падаю? – спросил Посудный Ёжик.

– Всякий раз, когда ты падаешь, у меня такое ощущение, как будто меня ласково почистили зубной щеткой, – сказал Простуженный Башмак. – Немного щекотно.

– До свидания, Дон Педро, – сказал Посудный Ёжик и снова шаркнул лапкой.

– Всего хорошего, – сказал Простуженный Башмак, и Ёжик пошел дальше.

 

На стене между окнами висел портрет Бобра, а все его очень уважали. Все, хотя никто не встречался с Бобром лично, были убеждены, что он строг, но справедлив – внешность у него была приятная. Все знали и повторяли при случае красивые слова, которые имели к портрету Бобра самое прямое отношение. Слова эти были такие:

БОБРо,

БОБРота,

БОБРосердечность и БОБРодушие,

а может быть даже БОБРососедство. Слово оБОБРать произносилось реже – из уважения.

25

Посудный Ёжик почтительно снял шляпу перед Портретом в немного постоял. С зонтиком, но без шляпы. Так было принято.

Но самое главное, что над Портретом Бобра жил всехошный приятель старый Мастер-Стрелочник.

Посудный Ежик терпеливо ждал, когда с ним заговорят. Но он был так мал, а Мастер-Стрелочник жил так высоко. Поэтому Посудный Ёжик откашлялся и крикнул вверх:

– Добрый день сегодня, Мастер-Стрелочник. Сколько времени?

– Несколько, – торжественно провозгласил Мастер-Стрелочник, шевеля усами-стрелками.

– Ага, – сказал Посудный Ёжик и отправился дальше. До паутинного угла было уке недалеко, и он торопился к Пустой Банке, В Которой Когда-То Был Крыжовенный Джем.

 

– Я так соскучилась по Посудному Ёжику, – вздохнула Пустая Банка в паутинном углу. Посудный Ёжик был единственным, кто еще помнил, что в пустой Банке когда-то был крыжовенный джем. – Неужели в такой день он позабыл…

– Что? – встрепенулся гвоздь Ик.

– Про меня, – сказала Банка. – М не так его не хватает.

– Нет, что вы! – гвоздь Ик даже вскочил. – Посудный Ёжик не такой, он не забывчивый. К тому же сегодня ведь не среда.

– Да, сегодня не среда. К сожалению, – сказала Пустая Банка, В Которое Когда-То Был Крыжовенный Джем.

 

А Посудный Ёжик тем временем остановился поболтать с Фурундуком.

– Фрун, – сказал Фурундук.

– Уп, – отозвался Посудный Ёжик. Он достал трубку, набил ее табачком и закурил.

25

– Одна моя знакомая мужа, Шуршеца, отравилась табачным дымом. Из-за утерянной любви, – сказал Фурундук.

– Что-что она утеряла, бедняжка? – переспросил Посудный Ёжик, пряча трубку в нагрудный кармашек. На всякий случай.

– И не нашла! – мрачно сказал Фурундук. Посудный Ёжик посмотрел себе под ноги и повторил:

– Бедняжка.

– Она была большая болтушка, – сказал Фурундук. – Мы так славно играли в нашу игру.

– В какую? – тихо спросил Посудный Ёжик.

– Кто кого переболтает ногами, – ответит Фурундук.

– И кто кого? – спросил Посудный Ёжик.

– Какая разница! Мы так любили болтать, – ответил Фурундук, Посудный Ёжик посмотрел себе под ноги и опять повторил:

– Бедняжка!

Они погрустили немножко.

– Знавал я одного усоня. Из наших. Из диванных валиков. Звали его Царапус. Лентяй! Увалень! Все валял дурака под диваном, как старый валенок! – хмыкнул Фурундук и многозначительно добавил: – На него дурно повлияла среда.

– Среда? – удивился Посудный Ёжик. – Какая среда?

– Пыльная! – выпалил Фурундук.

– Но – сегодня уже воскресенье, – удивился Посудный Ёжик. – Не сладко же ему, наверное, там. В среде.

Фурундук горько усмехнулся.

– Лежит он в этой самой среде и всё спрашивает. Совсем как ты. Я ему однажды говорю: – Что ты, – говорю, Царапус, лежишь?? Занялся бы ты, Царапус, делом. А он: мне, – говорит, – интересно.

27

И так он это сказал – ничего не понять! То ли он умное что-то сказал, то ли глупость какую. Хоть бы объяснил, чтоб его выволокли!

– А зачем объяснять. Это ведь так хорошо, когда интересно, – сказал Посудный Ёжик, чтобы поддержать разговор, и вынул дымящуюся трубку из нагрудного кармашка.

– Странный ты, Ёжик, – сказал Фурундук. – Ты у нас тоже, этот, замечтатель. Как и Царапус. Все мечтаешь, мечтаешь, а зачем мечтаешь, сам не знаешь. Занялся бы чем-нибудь полезным. Пыль бы, к примеру, выбивал. Из среды.

– В среду я занят, – сказал Посудный Ёжик – В среду я путешествую. В паутинный угол.

Посудному Ёжику показалось, что Фурундук сейчас встанет, но Фурундук не встал.

– Я знавал двух приятелей-приключенщиков, – пробурчал Фурундук. – Звали их Многолаб и Однонок. Так вот они все путешествовали-путешествовали и допутешествовались.

– До чего? – спросил Посудный Ежик.

Трубка его славно дымила, и он не очень-то слушал Фурундука.

– До неприятностей, – сказал Фурундук.

– А до каких неприятностей? – спросил Посудный Ёжик.

28

– До больших, – сказал Фурундук. – Слышал я, остались они на большой дороге. Захотелось им, видите ли, на мир поглядеть. Нет бы делом заняться, какое им положено – перья чинить! Так, наверное, и лежат там. В пыльной среде. Больше не путешествуют.

– Что ты все про среду да про среду, Фурундук, чем тебе эта среда не угодила? – спросил Посудный Ёжик.

– Знаешь что, – сказал Фурундук, – ступай себе, Посудный Ёжик, в свой паутинный угол, если делать тебе нечего. А у меня работа стоит.

– А что ты делаешь, Фурундук? – спросил Посудный Ёжик.

– Сплю я, – сказал Фурундук. – Работа у меня такая! А ты меня от нее отвлекаешь.

– Ладно, Фурундук, работай, пойду я, пожалуй, – сказал Посудный Ёжик и тут же спросил: – А они тебе что-нибудь рассказывали, Фурундук? Про свои путешествия?

– Еще бы! – сказал Фурундук. – Делать-то им было больше нечего.

– А что они рассказывали тебе, Фурундук? – спросил Посудный Ёжик.

– Ну, например, про земляничный лес, – сказал Фурундук.

– Про Земляничный Лес! – Ёжику так понравилось. Он даже повторил это: – Земляничный Лес. А где это?

– Но мне так, – сказал Фурундук. – Если ты ножик, да вдобавок еще перочинный – то сиди и чини, а они, видите ли – на мир поглядеть! Чего они там не видели, бездельники!

– Подожди, Фурундук, – сказал Посудный Ёжик. – А где он, этот Земляничный Лес?

– За ручьем – налево, – сказал Фурундук.

– А какой он, Земляничный Лес? – спросил Посудный Ёжик.

29

– Ну, это лес, – сказал Фурундук. – Где земляника.

– А что такое земляника? – спросил Посудный Ёжик.

– Это такое красное, которое едят, – сказал Фурундук.

– Красивое и вкусное! – восхитился Посудный Ёжик. – Знать бы только, где это, Земляничный Лес.

– За ручьем – налево, – ответил Фурундук. – Приходят всякие – спать не дают. Ступай-ка ты Ёжик, восвояси.

– Куда, куда? – спросил Посудный Ёжик.

– Восвояси, – сказал Фурундук. – Некогда мне с тобой разговаривать, дело у меня есть – вот!

– А где находятся эти Свояси? – спросил Посудный Ёжик.

– Фур-р, – фыркнул Фурундук, и Посудный Ёжик задумался.

Свояси, – задумался Посудный Ёжик, – это такое место – не каждому можно туда пойти, некоторые и рады бы, да никак.

– А Земляничные Лес, он там, во Своясях? – спросил Посудный Ёжик.

– Думаю, что да – сказал Фурундук. НеоБОБРительно.

– Тогда счастливо оставаться, – сказал Посудный Ёжик и пошел дальше, туда, где в паутинном углу стояла Пустая Банка, В Которой Когда-То Был Крыжовенный Джем.

– Счастливого пути! – профурчал Фурундук вдогонку, но Ёжик уже не слышал его. Он торопился к Пустой Банке, В Которое Когда-То Был Крыжовенный Джем.

 

В паутинном углу приуныли. Чайники невесело поглядывали друг на друга. Гвоздь не знал, куда себя деть. Ему хотелось забиться куда-нибудь, но его знакомец молоток сюда редко заглядывал.

30

Пустая Банка вздыхала. Шарманка напевала про себя что-то очень печальное, Шарманка была старинная. Она играла только два такта, зато с удовольствием. Но ее очень редко об этом просили. Треснутое Зеркало проснулось и оглядело присутствующих, но сразу же задремало опять. Треснутое Зеркало давно привыкло к тому, что оно треснутое. Если закрыть один глаз, в нем можно было кое-что увидеть. Мастер-Стрелочник однажды сообщил, что там можно увидеть Все Что Угодно, если закрыть оба глаза. Но Треснутое Зеркало висело очень высоко под потолком. Там болтался только Псюш, распустивший по всему углу свою паутину, но он не смотрел в Зеркало. Оно было пыльное, и в уголке его было написано ГРЫ.

 

Совсем рядом с паутинным углом жила дырка. Самая обыкновенная дырка. Ее так и звали – Дырка. Она была маленькой-маленькой, и сквозь нее ничего нельзя было разглядеть. Зато каждые, проходя мимо, останавливался, чтобы в нее дунуть. Посудный Ежик не мог удержаться. Он приподнял шляпу к дунул. Ему показалось, что там зазвенело что-то похожее на комариновые крылышки.

– Дырку нельзя надеть? – сердито сказала Дырка. – Каждые норовит дунуть.

Это она говорила всякий раз, когда кто-нибудь проходил мимо.

– Извините, спешу, – пробормотал Посудный Ёжик, поправил шляпу и шагнул в паутинный угол.

 

– Здравствуй, Банка Крыжовенного Джема, – сказал, Посудный Ёжик.

30

Он никогда не называл Банку как-нибудь иначе. И вообще Посудный Ёжик считал: если что-то когда-то было, то оно есть и даже будет. – Здравствуй, все!

Он снял шляпу и отставил зонтик.

– Здравствуй, Посудный Ёжик, – сказали все.

– А мы-то думали, ты не придешь, – сказала Банка. Она вся сияла. – Ведь сегодня Несреда.

– А я пришел, – просто сказал Посудный Ёжик.

– Мы так тебе рады, – сказала Банка.

– И я рад, – сказал Посудный Ежик. Тут он заметил гвоздь.

– Здравствуй, гвоздь Ик, – сказал Посудный Ёжик. – Сегодня такого замечательный день.

– Привет Ежам, – сострил гвоздь Ик, и ему почему-то захотелось снять шляпу. Хорошо, что он этого не сделал, а то что за гвоздь без шляпки!

– Вы только послушайте это слово КРЫЖОВНИК, – сказала Пустая Банка, В Которое Когда-То Был Крыжовенный Джем. – Оно круглое, колючее и сладкое внутри.

– Да, – сказал Посудный Ёжик. Он ведь помнил то время, когда в Банке был Крыжовенный Джем. – Я знаю, что ты не пустая, Банка, я знаю, что ты – Банка Крыжовенного Джема.

– Что ты, что ты! Просто когда-то у меня был Крыжовенный Джем, – сказала Банка.

– Нет, Банка, – сказал Посудный Ёжик. – Мне кажется, что ты и сейчас полна Крыжовенного Джема. Я даже наверняка знаю, что так оно и есть.

Банка совсем просияла от сознания собственной кчёмности. Она слышала однажды, что их всех в паутинном углу обозвали никчёмными вещами – и это ей очень не понравилось.

31

– Скоро мой день рождения, – сказала Банка, – Ты ведь прядешь, Ёжик?

– Обязательно приду, – сказал Посудный Ёжик, – Скоро мне исполняется целых восемь с половиной лет. А ведь восемь с половиной гораздо интереснее отмечать, чем девять, правда

– Правда, Банка Крыжовенного Джема, – сказал Посудный Ёжик

– Здравствуй, Посудный Ёжик. – Паучок Псюш специально спустился вниз по своей паутинке, чтобы показаться Ёжику.

– Здравствуй, – сказал Посудный Ёжик. Он знал историю, про то, как когда-то у паучка Псюша было свое королевство, и звали его тогда вовсе не Псюш, а Усоног Лапоморз. Он знал, что Псюш, то есть тогдашний Усоног Лапоморз собрал однажды своих подданных и объявил им. – Вы должны говорить мне так: – О трижды замудрый всемогучий, о многоногий! Ты – Прекрасен, Смел, Юн и Шустр! И подданные стали называть его только так. Подданные, они такие, что им скажешь, то они и делают. В конце концов, все забыли, как звать их короля на самом деле, и для удобства, чтобы поскорее, стали называть его просто ПСЮШ. Получилось: о, трижды ты Псюш! А какой же Псюш может быть королем. Так Усоног Лапоморз и очутился паутинной углу, продал корону и королевство и поселился здесь, грустно вспоминая те далекие времена, когда он был королем, и звали его как-то по-другому. Посудный Ёжик все это знал.

– Не скучаешь по своему королевству? – спросил он.

Псюш хотел обидеться, но обижаться было, в общем-то, не на что – сам виноват.

– Трудно сказать, – сказал Псюш и полез наверх. В тайне от всех он считал себя королем в Паутинном Углу, пусть и не очень настоящим, но все-таки.

– Давайте я вас почищу немного, – сказал Посудный Ёжик чайникам. Он любил братьев, хотя у каждого из них чего-то не хватало, и всякий раз старательно чистил их. Чайникам очень приятно когда их чистят.

32

– Спой что-нибудь, – попросил он Шарманку, когда работа была закончена, и чайники благодарно заблестели.

Шарманка закряхтела, а потом зашумела:

– Из-за острова на стержень, – и бодро окончила:

– Эй, баргузин, пошевеливай вал! Всем очень понравилось.

– А что такое баргузин? – спросил любопытный Ёжик.

– Должно быть, что-то среднее между барсуком и грузином, – важно ответила Шарманка.

– А на какой стержень? – спросил Посудный Ёжик.

– Так поется, – сказала Шарманка.

– Конечно, конечно, – согласился Ёжик. Он думал сейчас совсем о другом. Он думал о Земляничном Лесе. Он думал о том, как славно бы собрались они все вместе в Земляничном Лесу. И чтобы шел грибной дождик. И чтобы Шарманка скрипела свет непонятную песню. И чтобы всем было хорошо.

– Я знаю одно земляничное место, – сказал Посудный Ёжик. – За ручьем – налево. Мне очень хотелось бы вам его показать.

Он надел шляпу и взял зонтик.

– До свиданья. Банка Крыжовенного Джема, – сказал посудный Ёжик. – До свиданья всем.

– До свиданья, Посудный Ёжик, – сказало Треснутое Зеркало.

– До свиданья, – сказала Банка. – Заходи к нам.

– Это мой самый любимый, это праздничный зонт – сказал Ёжик. – Возьми его, пожалуйста. Ведь у тебя скоро день рожденья.

– Спасибо, – сказала Банка.

33

– До свиданья, Посудный Ёжик, – сказал паутинный Угол.

– Всего вам доброго, – сказал Посудный Ёжик.

 

Возле Дырки Ёжик не мог удержаться. Он приподнял шляпу и дунул. Ему показалось, что там зазвенело что-то похожее на крошечные стаканчики.

– Вот всегда так? – сказала Дырка, – Дырку нельзя надеть.

– Извините, спешу, – сказал Посудный Ёжик, поправляя шляпу.

– Можно вас попросить? – сказала Дырка.

– Можно, – сказал Посудный Ёжик.

– Дуньте, пожалуйста, еще раз, – попросила Дырка.

– С удовольствием, – сказал посудный Ёжик.

 

– Как дела, Фурундук? – спросил он, проходя мимо.

– Я знал одного… – начал было Фурундук.

– Будь здоров, Фурундук!

Посудный Ёжик был уже далеко. Он шел и пел:

Титти – ритти – титти – та,

Восемь лапок,

Два хвоста! –

Свою любимую песенку.

 

Посудный Ёжик постоял немного, сняв шляпу – как было принято – перед Портретом Бобра. Он вспоминал красивые бобриные слова, но вспомнить почему-то не смог ни одного.

 

– Вы не знаете, которые час? – спросил он Мастера-Стрелочника.

– Знаю, – торжественно провозгласил Мастер-Стрелочник, нацеливая стрелки в совсем другой день.

34

– Спасибо, поблагодарил Посудный Ёжик.

 

Из простуженного Башмака было очень удобно залезать на стол.

– Ничего-ничего. Я привык, – сказал Простуженный Башмак Дон Педро, и Посудному Ёжику показалось, что тот вот-вот станет воздушным шариком. Ведь Простуженный Башмак так любил летать вверх. А кому нравится, когда тебя пинают ногами, как футбольный мяч!

 

Посудный Ежик осторожно погладил Тигровый Хвост, который так и сидел на краю стола. Он подумал о том, что Тигровый Хвост когда-нибудь наверняка станет Тигром.

 

– До следующего раза, – сказал он Овце-с-овчёнком, и вдруг оно произнесло:

– Не понимаю, зачем вы носите ноги.

– Что? – оторопел Посудный Ёжик.

– Лучше стоять себе и стоять как поставили, – сказало оно.

– Как знать, – сказал Посудный Ёжик и хотел было идти дальше, но вдруг спросил:

– Позвольте у вас узнать, что вы такое?

– Я? – удивилось Овца-с-овчёнком и гордо ответило: – Я – Перечница.

– Тогда понятно, – сказал Посудный Ёжик и зашагал себе дальше.

 

Он пришел к себе в посуду, оглядел свою чистенькую комнату и стал укладываться спать.

– Может быть, все мы – птицы, – думал Посудный Ёжик, снимая шляпу. – Может быть, – думал Посудный Ёжик, свернувшись клубочком. – Просто мы еще не узнали об этом.

35

Он не знал, что такое птицы, но это слово ему очень нравилось.

– Оно такое замечательное, – думал Посудный Ёжик, засыпая. – Такое тихое и быстрое. Как прошедший день.

– Спокойной ночи, прошедший день, – сказал Посудный Ёжик. Он не снимал очки, ложась спать, потому что там бывает очень интересно.

И ему приснился сон.

– Здравствуй, Посудный Ёжик, – сказал он. – Я знаю одно славное место и приглашаю тебя слетать туда.

– Куда? – спросил во сне Посудный Ёжик, хотя сразу догадался.

– В Земляничный Лес, – ответил сон. Посудный Ёжик даже проснулся.

– А как мы полетим? Ведь я не умею.

– А ты попробуй, – сказал ему сон.

– Тогда летим, – сказал Посудный Ёжик. – А где это, Земляничный Лес?

– За ручьем – налево, – сказал сон, но Ёжик уже бродил там, в Земляничном Лесу, где на зеленом вспыхивает земляника, если только посмотреть наверх. Над ним свисали теплые как солнца спелые земляничины.

Посудному Ёжику снился дождик. Радостный, как первые щенячий лай. И печальный, как фантик от исчезнувшей конфеты. Самый приятельский, самый чудесный дождик. Иголки его были такие же мягкие, как у посудного Ёжика.

 

Наутро Дом открыл окна. Первый летний день недоверчиво заглянул в них.

 

А потом отовсюду выскочило солнце. И пришел тот самый дождь.

47

 

Константы-Ильдефонс Галчинский

 

Кофейная мельница Млынек

 

перевод с польского Ольги Абрамович

 

 

ЗНАКОМЬТЕСЬ!

 

– А Млынек наш уже совсем плох, – сказал железнодорожный контролер Миколай своей жене Селине, – и, по-моему, его надо выбросить.

– Конечно, Миколайку, – согласилась Селина. – И ящичек у него выдвигается плохо, и зерна он размалывает с трудом… И правда, выкинем этого Млынка и вместо него купим мельничку получше. Но сегодня уже поздно выходить на двор, и пора спать.

И пани Селина отправилась стелить постели.

Но, взбивая толстопузые подушки, она вдруг вспомнила те далекие дни, когда она была еще совсем молодая, и пан Миколай тоже был молодой, и оба они рано утром по воскресеньям любили попивать кофе. А Млынек в те дни выглядел так: весь вишневого цвета. Латунная головка, в которую засыпают зерна, сияла как полная луна, рукоятка легко-легко крутилась, а ящичек выдвигался с большей грацией, чем раскрывались бы дверцы кареты… Молод был Млынек, и пани Селина была молода, и молодой пан Миколай приносил пани Селине сирень, и тогда вся кухня радовалась: и медный Котел, и Терка, в Вьжималка, и даже Кочерга. А кофейная мельница Млынек молол кофе и пел:

Кофе я всю жизнь мелю

И событья тороплю.

намелите, заварите,

Я вас в счастье утоплю!1

48

Теперь-то, конечно, Млынек выглядит неважно! Ящичек запинается, да так, что иногда его совсем нельзя вытянуть, латунная головка уже не блестит, рукоятка безнадежно свесилась вниз, а веселая вишневая краска полиняла. Мало того: если теперь Млынку пряходится молоть кофе, то он стонет и подпрыгивает. И неудивительно, что пан Миколай решил выкинуть его на помойку, и что пани Селина нашла это очень, очень разумным.

Но вот Миколай и Селина улеглись спать. И как только пани Селина опустила свою голову на подушку, из-под этой подушки тут же выглянул Сон. И Млынек, глядевший сквозь щелку в стене, не на шутку испугался: из-под подушки стройными рядами вышли новенькие кофейные мельницы, и все таращились на него, пожимали плечиками и трещали:

– Шел бы ты, Млынек, проч-ч-чь… Ты нам головы не мороч-ч-чь…

Видать, прав был Миколай: прямая дорога старому Млынеку на помойку. Да ведь он-то вовсе не желает гибнуть в мусорном ящике! Он-то чувствует себя еще полным сил! Ну, в крайнем случае он мог бы сходить в починку… Но уж решение железнодорожного контролера – это просто вопиющая несправедливость.

Млынек проверил, в самом ли деле его панство спят глубоким сном, завертел ручкой и как маленький ангелок вылетел через окно на улицу.

 

КАК МЛЫНЕК ПОПАЛ В ПРИЮТ

 

Была глухая ночь. Снег падал огромными клочьями, на улицах города ни одной живой души! Только перед Арсеналом стоял Полицейский – неподвижный, как фонарь.

49

Млынек крался около самых-самых стен, он боялся, чтобы его кто-нибудь не задержал и не спросил, откуда и куда он идет. Но Млынеку не повезло.

– А ну-ка, плут, отвечай же сейчас же, что это ты делаешь на улице в такое время? – загремел вдруг Полицейский и навис над Млынком:

– Ничего не делаю, добрый пан, – отвечал Млынек. – Просто мне не спится, а вот я вышел погулять.

– А есть у тебя родители? Или опекуны?

– Нету у меня никого…

И при этих словах Млынек заплакал так горько, что старый добрый Полицейский тоже не смог удержаться от слез. Только он заслонял глаза рукой, чтобы Млынек, Боже сохрани, не увидел, что он тоже плачет.

Млынек поклонился и хотел уже идти дальше, но тут Полицейский сказал:

– Стой, куда же ты пойдешь? Отдам-ка я тебя в Приют. Дети без родителей и опекунов должны жить в Приюте.

И Млынку, хочешь не хочешь, пришлось подчиниться.

В Приюте (a это был, как вы, конечно, догадались, Приют для Потерявшихся предметов), Полицейский вынул из млынкова ящичка его документы, и уложил его в кровать. Директор Приюта, хромой и рыжебородый, наверно, тоже отобрал бы у Млынка его фотографию, хранившуюся в ящичке.

За все время, что Млынек был в Приюте, он ни разу не сомкнул глаз, потому что у Директора кроме рыжей, бороды была еще деревянная нога, и он этой ногой ужасно стучал по полу. Ни одна из бедных потерявшихся сирот не могла уснуть.

А сироты были такие: старая Фотография какой-то пани в белой

50

вуали, забытая в трамвае Рукавичка С Правой Руки, дырявая Кастрюлька, Английские Булавки, Запонки, Калоши, Зонтики. Был там даже Глобус, которого нашли однажды ночью у реки. Глобус не разговаривал ни с кем, вертелся и показывал каждый миг другую часть света. А в голове у него вообще-то вертелась пыль.

Плохо было Млынку в Приюте. Каждое утро Рыжая борода пересчитывал сирот и записывал их в большую книгу. А если ошибался в счете, то немилосердно пинал деревянной ногой всех, кто неосторожно подворачивался ему под руку.

Млынку перепадало больше всех. Директор называл его «граф», топал на него и деревянной, и настоящей ногой, а под конец додумался молоть в Млынке орехи.

Последняя ночь в Приюте была самой горькой. Рыжая Борода вписал в книгу семнадцать Английских Булавок, в то время как в кроватях спало только пятнадцать.

– Ну, мерзавки-булавки! Английские шмакодявки! – всю ночь орал Директор и стучал своей деревяшкой по всему полу.

Даже Глобус был возмущен и в знак возмущения высунул вместо языка полуостров Сомали.

А утром, когда Директор наконец заснул, Млынек услышал около своей кровати знакомые голоса. Это верные приятели, Терка и Кочерга, узнав от двух сбежавших Булавок о злоключениях Млынка, пришли к нему на помощь.

– Деревянная нога храпит, – шепнула Кочерга. – Дверь я открыла собой, как ключом, беги! Но помни, что Миколай и Селина очень сердиты, на тебя я хотят непременно тебя найти. Нy, беги, Будь здоров.

– Беги, – повторила Терка. – Вот твои документы.

С этого утра Терка была в кислом настроении. Она, впрочем,

51

объясняла это остатками хрена, застрявшими в некоторых ее дырках.

 

СЫЩИК СТЕКЛЯШКА НАЧИНАЕТ ПОИСКИ

 

Прошло несколько дней, и каждый день Миколай и Селина ссорились из-зa пропавшего Млынка. Селина называла сбежавшую мельничку «своим самым лучшим, самым дорогим Млынечком», а Миколай повторял поминутно, что, «конечно, Млынек-то был старый, но поручится ли кто-нибудь, что новый будет не хуже старого? А?!..»

Миколай говорил, что это Селина куда-то затеряла Млынка, а Селина – что Миколай, потом снова Миколай – что Селина, – и в конце кондов Селина выдрала Миколаю все волосы, и тогда Миколай был вынужден купить себе парик.

С этим париком у Миколая было много неприятностей. В переполненных поездах, где он проверял билеты, вечно гуляли сквозняки, и парик на каждом шагу срывался и летал над головами пассажиров. Пассажиры, разумеется, смеялись, наконец, Миколай разозлился, сжег парик и стал носить на голове платочек с четырьмя узелками. Но в таком уборе он выглядел столь безобразно, что Селина сказала ему:

– Ты просто чудовище…

А все – из-за глупого Млынка.

Прошла неделя. У Миколая как раз был отпуск, а он ужасно скучал без дела. А кино он не любил. Сидел в кресле и вздыхал.

– Ты почему вздыхаешь? – спросила Селина.

– Млынка жалко, – ответил Миколай. И они вздохнули оба.

– Хоть бы фотография осталась!..

Но увы, фотография Млынка пропала вместе с ним самим, та

52

самая фотография, которую Млынек спрятал в свой ящичек: это был снимок кухни Селины в те давние времена, когда там все замечательно сверкало, и медные Кастрюльки, и Ступка, и Дуршлаг, и даже Зубастое Колесико для вырезания хвороста. На Фотографии видны были клубы пара над котелком, в котором готовилась огромная, великолепная, очень вкусная рыба. Потому что снимок был сделан в день именин Миколая.

– Вот так, Миколайку, – вздохнула Селина, – нет больше нашего Млынка.

И тут, при этих словах, Миколая осеняла мысль! Он дал объявление в газету: «Требуется опытный сыщик для отыскивания любимого Млынка. Миколай, контролер железнодорожных билетов».

И в тот же вечер явился сыщик по имени Стекляшка. Это было старое и очень грязное оконное стекло. Оно когда-то надлежащим образом было заключено в окне одного поэта. А тот поэт слыл человеком просто на редкость зловредным. Говорили, что он выворачивал наизнанку все слова, и про полную луну писал, что это горб верблюда.

Сочиняя свои злобные стихи, он время от времени так страдал глазами и стекло, что стекло тоже сделалось злым и злорадным. Конь, который смотрел в это стекло, превращался в осла, а полная луна – в верблюжий горб.

Едва войдя в дом Миколая, Стекляшка начал хохотать.

– А почему смеешься? – спросил Миколай.

– Да потому что ты такой урод в этом своем платочке с узелками!

Миколай взглянул на жену с упреком, он вспомнил, что ведь это она его оскальпировала… И все из-за этого дьявольского Млынка!

53

Совещание Стекляшки с Миколаем происходило при закрытых дверях.

В поздний час сыщик Стекляшка отправился на поиски. На улице никто его не увидел, потому что Селина вычистила его зубным порошком и протерла замшевой тряпочкой.

 

НА РАДИОВЕЩАТЕЛЬНОЙ СТАНЦИИ

 

Наш Млынек чувствовал себя неуютно. Он крутил ручкой, выдвигал и задвигал ящичек, но никак не мог согреться. Млынек уже не шел, а прямо мчался как угорелый по улицам города, при этом он все время боялся, чтобы еще кто-нибудь не спросил его, куда он бежит и откуда, потому что тогда его снова заперли бы в какой-нибудь ужасный Приют.

Наконец Млынек остановился во дворе невысокого, но очень удивительного дома. Этот дом был Радиовещательная Станция. А около клумбы, засыпанной снегом, стояла песья будка. Хотя окна Станции были наглухо закрыты, и двери тоже, – через щелки в дверях и окнах выплывала на свет музыка, каждую минуту другая. То веселая, то печальная, потом печально-веселая, потом наоборот, весело-печальная. Кроме того, можно было услышать музыку не веселую и не печальную, а просто обыкновенную. Млынек стоял себе скромненько около песьей будки и слушал музыку, как вдруг из будки вылез Пес и обнюхал Млынка. Он даже перевернул его несколько раз вверх ногами, а потом отгрыз ручку у ящичка и фыркнул:

– Кофейная мельница на завтрак – это что-то новенькое!

А у Кофеиной Мельницы на душе было до того грустно! Мало

54

того, что он сам не новый и потрепанный’, так вдобавок подлый Пес отгрыз ему ручку от ящичка… Но тут он почувствовал, что кто-то схватил его за рукоятку и поднес к глазам. И через мгновение Млынек оказался в тепле. Высокими лестницами несли его наверх, потом через комнаты, полные служащих. И везде, везде было тепло. Служащие улыбались, на окнах стояли цветы в горшках, и от всех этих приятных вещей Млынек разморился и заснул.

В тот день как раз были именины Начальника Радиовещательной Станции. Все служащие уже преподнесли подарки: один – коробку зубочисток, другой – нарядные изразцы для печки, а самая старшая служащая купила начальнику три красные розы.

А третий диктор Станции – Альбин – не имел ни гроша, чтобы купить подарок, и это огорчало его уже три дня. Нo что же он мог поделать? Все сэкономленные монетки он отдавал своей сестре, потому что у нее были больные легкие, и врачи велели ей ехать в Египет. В полном отчаянии шел Альбин на Станцию, совершенно не зная, что ему предпринять, и вдруг на дворе, рядом с песьей будкой, он заметил кофейную мельницу! Альбин поднял ее, вытер от снега и, взбежав по лестницам, несмело поставил на стол Начальника.

Часы Станции вызванивали перерыв на второй завтрак, начальник пил какао и ел булку.

– Пусть пан Начальник на меня не гневается, – сказал Альбин, ставя на стол Млынка, – что могу, то дарю. Пан знает, что я должен отправить сестру в Египет.

– Сердечно благодарю, пане Альбине, сердечно, – ответил Начальник, закончил завтрак и погрузился в счет денег.

А Млынек засыпал все глубже и глубже, и ему уже начал сниться сон, будто во всех-всех домах на свете веселые мельнички мелят добрый крупнозернистый кофе.

Тем временем Начальник сосчитал большие серебряные монеты, которые собрал среди сослуживцев на постройку начальных школ, и как только он вымолвил прекрасное длинное слово «сто пятьдесят семь», в дверь проскользнул курьер и шепнул:

– Пан Жабо желал бы говорить с паном Начальником!

– Пусть войдет, – разрешил начальник, всыпая большие серебряные монеты в ящичек Млынка. Но пан Жабо, которых уже стоял в дверях, успел увидеть, как Начальник всыпал деньги в ящичек, и при виде монет его гляделки блеснули как звезды! Это потому, что он был до монет такой же охотник, как и до халвы. А надо вам сказать, что пан Жабо и слыл повсюду за величайшего обжору.

С утра до вечера он кружил по домам, притворяясь несчастным, говорил, что не ел неделю, и выклянчивал деньги будто бы на лекарство для своей хворой бабуси. На самом же деле каждую выманенную монетку он тотчас же тратил на халву! (Хотя у этого прожорливого мошенника было достаточно своих денег.) Неустанное пожирание халвы довело его до такой тучности, что он с трудом протискивался в самые широкие двери. Пан Жабо был такой толстый, ну в точности как воздушный шар, и даже ходили слухи, будто в погожие дни он порхает над городом на своем пузе.

Однако в этот момент пан Жабо не порхал. Он застрял в дверях и не мог сделать ни шагу – ни вперед, ни назад. Ворочаясь так и сяк, он плакал горючими слезами и непрерывно повторял свое:

– Я не ел уже целую неделю, ах, если бы у меня был хоть грошик на лекарство для бабуси!

– Чем могу пану служить? – спросил Начальник.

56

– Ну, ведь я уже сказал – обедиком, – отвечал Жабо.

– Ха, обедиком, – повторил Начальник. – Правду сказать, сейчас уже время работать, а не обедать. Но, как Начальник Радиовещательной Станции, я мог бы угостить пана прекраснейшей музыкой. Хотите?

– Хочу.

И Начальник поставил пластинку с Моцартом. Моцарт – это очень красивая музыка.

– Красиво? – спросил Начальник.

–Красиво… Но что ж из того, когда у меня нет денег на лекарство для бабуси. Ох, если бы пан дал мне хоть грошик.

– Нет у меня грошика.

– Тогда пусть пан даст хотя бы вот эту мельничку. Скручу в ней для хворой бабуси два зернышка кофе, которые подарила мне одна милосердная особа.

– И мельничку не дам. Это именинный подарок.

И начальник немножко потряс Млынка, чтобы проверить, на месте ли те большие серебряные монеты.

И тут сквозь щели в полу начала просачиваться музыка. В это время в Студии как раз был устроен концерт с граммофонных пластинок для радиослушателей. Некоторые пластинки гремели, как весенняя гроза, другие наигрывали старые вальсы. Один старый вальс был так прекрасен, что Млынек проснулся. И конечно, в тот же миг ему захотелось увидеть, каким это образом возникают такие чудесные звуки, и он тут же завертел рукояткой и вылетел из комнаты, Жабо ринулся было за ним, но снова застрял в дверях и забаррикадировал дорогу Начальнику. И оба кричали:

– Лови мельницу!!

Млынек, слыша этот страшный шум, отказался от осмотра граммофона,

57

вылетел прямо на улицу, а так как снег лежал хлопьями размером с маленькие подушки, то уже через секунду он пропал из виду…

Он миновал также и ту трамвайную остановку, на которых красовалась реклама Луна-Парка, как вдруг – путь ему преградил сыщик Стекляшка.

 

ВОЗДУШНЫЕ ШАРЫ

 

– Что тебе надо, мое Стеклышко? – спросил Млынек, он ведь не знал, что подлый Стекляшка – это сыщик, которому поручено его изловить.

– Что мне надо?.. Хе-хе… Сначала ты, Млынек, расскажи мне, пожалуйста, почему ты так тяжело ступаешь?

– Ах, в самом деле, почему? – удивился Млынек. – Я ведь сразу, как только вспорхнул со стола начальника Радиовещания, почувствовал в ногах накую-то тяжесть, как перед гриппом. Тогда я открываю ящичек, и – о диво! – нахожу в нем столько серебряных монет!..

– О-о, какие прекрасные монеты, – зазвенел Стекляшка, – давай поиграем с ними.

– Ни-ни, – отрезал Млынек и, долго не думая, раздал все деньги нищим, за что Стекляшка назвал Млынка глупейшей мельницей на свете и коварно начал направлять его шаги в ту сторону, города, где жили Миколай и Селина.

Дорога шла мимо аэродрома. Снег перестал, и все вокруг было белым-бело: дуги электрических вагонов, церковные колокольни петушки на них, которые указывают направление ветра.

На аэродроме играло пять оркестров, и пять воздушных шаров

58

готовилось оторваться от земли.

Млынек посмотрел вверх на проплывающие облака, и вдруг так сильно захотелось ему посмотреть на эти облака поближе, что он, сам не зная, что делает, вскочил в корзину воздушного шара.

Никто не заметил маленького Млынека, только Стекляшка подпрыгнул и уцепился за его ящичек.

Шар ринулся в небо, за ним остальные четыре шара. Толпы собравшихся на аэродроме махали платочками, и пять оркестров играли Марш Великих Ученых. Потому что в пяти корзинах пяти шаров летели великие ученые, чтобы там, высоко над землей, сделать трудные и очень важные измерения.

– Отцепись от меня, – сказал Млынек Стекляшке, когда они пролетали над колокольней.

– А вот как раз и не отцеплюсь!

Однако в эту минуту ящичек выдвинулся, я сыщик Стекляшка вместе с ящичком полетел вниз!

– На помощь! – заорал Стекляшка, но его призыв остался без ответа. Поднялся огромный ветер, поднял ящичек со Стекляшкой высоко-высоко, вверх, и через две минуты и Стекляшка, и ящичек исчезли о глаз Млынка.

– Все-таки отцепился, – сказал Млынек. – Только ящичка жалко. Там мои документы, и главное – памятная фотография…

Ураган, который поднялся минуту назад, был наистрашнейший ураган, который когда-либо бушевал на земле. В горах, высоко над землей, было немного тише. Но и в горах ученые профессора с трудом заканчивали свои измерения.

Каждый шар приземлился там, куда его занес ветер. Первый – в Мексике, в местечке Новый Леон. Вдали во мгле виднелась горная гряда, вблизи росли кусты высотой с настоящее дерево.

59

Среди кустов отдыхал сидя на коне Мексиканец в огромной шляпе, печально вглядываясь в горизонт. Зной плыл с неба, как расплавленное золото… Расщелины скал были пусты и лысы. И от всего пейзажа веяло пустотой и отчаянием.

Второй шар приземлился в Азии около Шанхая – большого Китайского портового города. В свои дальнозоркие трубы, ученые профессора увидели китайские улочки, полные цветных вывесок. Ветер колыхал вывески, а на вывесках колыхались китайские буквы, похожие на цветки. Но несмотря на веселые вывески, лица прохожих были грустны.

Третий шар оказался тоже в Азии, в краю, называемом Аннам. Жители того края, Аннамцы, шествовали на базар широкой солнечной дорогой. На их плечах покоились коромысла, а на коромыслах, как на весах, были подвешены корзины с товарами. Издалека аннамцы были бы похожи на польских крестьян, которые несут в ведрах воду из колодца, если бы не их головы, которые прикрывались чудными шляпами вроде абажуров на старых керосиновых лампах.

Четвертый шар опустился в Горной Силезии. И не было ли здесь прекраснее, чем в любом другом месте? Фабрика на фабрике, и все гудят, и из тысячи труб валит радостный дым.

Дым фабричных труб показывал, что у рабочих и инженеров есть работа, а у детей рабочих и инженеров – кофе с молоком по утрам и игрушки после уроков…

А пятый шар, тот самый, к которому прицепилась кофейная мельница Млынек – пятый опустился на Луну.

На Луне было пусто и скучно, как в пустыне, ни деревьев, ни фабрик, ни людей, только кратеры вулканов да черные неподвижные моря. Хоть бы один маленький домик, где нашлась бы честная работа для мельницы Млынка!..

60

Но зато лунные моря носили чудные ласковые имена. Одно из морей называлось «Маре тенебрарум», что значит «Море мрака».

 

МЛЫНЕК НАХОДИТ СВОЙ ЯЩИЧЕК,

А СТЕЛЛА ЕЩЕ НЕ НАХОДИТ МЛЫНЕКА

 

Не скроем, что Луна была дьявольски рассержена появлением шара. Ее неудовольствие было замечено даже на земле, и Миколай сказал Селине:

– Глянь, Селинко, какая ужасная сегодня Луна!

– Совсем как ты, – отвечала Селина, глядя на кривые усы мужа и его платочек с четырьмя узелками. Впрочем, они оба были раздражены, потому что не было вестей от стеклянного сыщика.

А Луна злилась ужасно. Ну подумать только? Она занята научной работой, которая имеет целью регулирование Океанических Приливов и Отливов, а тут прилетел какой-то шар с какой-то Земли, и целая толпа крикливых людей оглядывает ее и щупает, как будто она игрушка на продажу, но больше всего возмутила Луну эта глупая кофейная мельница, которая как ни в чем ни бывало путешествовала себе по горам и заглядывала в кратеры. И Луна в знак возмущения превратилась в полумесяц.

Млынек в это время находился на темной стороне Луны.

Вдруг – что такое? Латунная головка Млынка сверкнула так радостно, как глаз ученика, решившего трудную задачу: в расселине скалы лежал его ящичек!

– О, мой наидражайший ящичек! – воскликнул Млынек, – Наконец-то мы вместе. Расцеловал бы я твою ручку, если б не отгрыз ее противный пес с Радиостанции своими острыми зубами.

61

И Млынек посадил ящичек на старое место. Но через секунду ему захотелось снова его выдвинуть, чтобы насладиться видом памятной фотографии… как вдруг чья-то холодная ладонь легла на его рукоятку… То была ледяная ладонь Стекляшки!

– Ну, наконец попался, бездельник, – заскрежетал сыщик, – теперь не улизнешь. Я – знаменитый сыщик, и будь я неладен, если сегодня же не отдам тебя в руки твоих опекунов.

– Ой как страшно, – ответил Млынек, изо всех сил раскрутил рукоятку и изо всех сил стукнул подлого сыщика. Просто чудо, что Стекляшка не раскололся. Однако трещина на нем появилась.

И Стекляшка слетел с Луны.

Слетел на Землю и через дымоход грохнулся прямо в квартиру пана Миколая.

На Земле такие перемены. Селина уже давно умерла. На церковных башнях новые петушки, Миколай, седой, как белый медведь, сидит в кресле, держа на коленях свою внучку Стеллу. Это такое имя – Стелла.

– Он на Луне! – запыхавшись, крякнул Стекляшка и тут же рассыпался на мелкие кусочки.

– Ах, бедное стеклышко! – воскликнула добрая Стелла, которая жалела все вещи на свете, даже такие, как Стекляшка. И побежала на кухню за щеткой и совком, чтобы смести осколки, а то ведь дедушка может порезать туфли.

А дедушка все думал и думал, что бы могли означать слова Стекляшки: «Он на Луне!», потому что он уже очень состарился, и – как это бывает со стариками – вдруг выпала у него из головы вся эта история с Млынком. Но потом он все припомнил и тот вечер, когда они с Селиной решили выкинуть Млынка на помойку, и тот день, когда Селина выдрала ему из головы все волосы, и тогда

 

 

62

он должен был носить парик, а потом платочек с узелками… Как же это все было давно… Боже мой…

И дедушка Миколай снова взял Стеллу на колени и рассказал ей историю о Млынке. Он рассказал ее столь занимательно, в таких чародейских цветах представил и рукоятку, и ящичек, и латунную головку, что Стелла решила во что бы то ни стало отыскать беглеца.

– Я найду его, дедушка, даже в Австралии найду! – сказала Стелла и топнула ногой в знак того, что не шутит.

И наутро отважная девочка отправилась в трудное, далекое путешествие. Город еще спал. Легкий ветер дул на хвосты петушкам на церковных башнях. Под крышами домов кружились ласточки, такие щебетливые, как будто Господь Бог вырезал их из скрипичного дерева.

На балконе стоял дедушка, глядел вслед удалявшейся Стелле, благословлял свою внучку и плакал.

 

КОВАРНАЯ ЛУНА

 

Кто опишет изумление нашего Млынка, когда вдруг на Луне он услышал музыку? Веселую и гремящую музыку медных труб, которая выплевала из-за самого высокого вулкана! Млынек слетел с горы, перебежал долину и взобрался к самому кратеру музыкального вулкана. То, что он увидел по ту сторону, наполнило его восторгом до конца жизни. На подмостках, украшенных цветочными гирляндами, сидел пожарным оркестр и играл плясовые марши на флейтах, геликонах, валторнах и тромбонах, дирижер оркестра махал палочкой.

Перед воротами галдело и толкалось множество людей в масках.

63

В тирах усатые господа стреляли в уток со стеклянными глазами. На «американском колесе» катались седые старушки. В «чертовой мельнице» крутились не только дети, но еще и маленькие дрессированные кенгуру. Большие кенгуру скакали около костра, и никто не обжигался. А когда пожарные перестали играть и пошли на второй завтрак, включились укрытые в деревьях репродукторы. Они запели вальс «Зернышко кофе». Это была старая, чарующая музыка, хорошо знакомая нашему Млынку. И он присоединился к танцующим.

Танцевали на поляне среди дубравы, танцевали ткачи и земледельцы – и те и другие со своими девушками. Одна девушка была так хороша, что Млынку захотелось стать для нее, например, свадебным подарком.

В кронах дубов сидели ручные белки и скидывали на танцующих тучи конфетти. Рядом с Луна-Парком был зверинец, любимое место прогулок всех горожан, а в зверинце пряталось множество зверят: слоны, верблюды, бурые медведи, тапиры и муравьеды, зебры и жирафы, а сколько птиц! Фламинго, бакланы, ибисы, орлы! Были попугаи, говорившие без ошибок таблицу умножения, а еще была наидивнейшая австралийская птица с хвостом в виде лиры. Маленькие повозки, запряженные котами, развозили шоколад и лимонад, а бородатые козлы ссорились, играя в кегли.

Вдруг все стихло, и из репродуктора выплыло сообщение:

– Внимание, ВнимАНие, ВНИМАНИЕ!

– кофейная мельница, КОФейнаЯ МельнИЦа, КОФЕЙНАЯ МЕЛЬНИЦА пропала без вести из дома железнодорожного контролера Миколая. Ищет ее Стелла, внучка Миколая. Кто поможет найти сбежавшего Млынка, получит в награду кило халвы, билет в кино и бородатого козленка!

– Внимание, ВНимАНние, ВНИМАНИЕ! Весь Луна-Парк бросился на поиски.

64

В ГОСТЯХ У ЕЖА. ОСТРОВ АТРА

 

Но Млынек-то был уже оч-чень-очень далеко, аж за железной дорогой. А когда устал бежать, – воспользовался любезным приглашением Ежа. Он ехал на ежовом хребте, распевая Марш «Золотая Сосиска»:

Видел в миске я сосиску:

То-то ужин впереди!

Вдруг гляжу – пустая миска!

Ну, Стекляшка, погоди! –

пел Млынек, а Ёж смеялся. Уже миновали большое картофельное поле. Картофель цвел. В знак того, что он цветет взаправду, а не притворяется, он качал своими лиловыми цветочками. А каждый цветочек, как платьице, застегивался на золотую пуговку. Над полем кружились пчелы и мотыльки, а среди мотыльков был один самый большой, который назывался Адмирал. Но это был адмирал не военного, а торгового флота, того, который возит рис и изюм.

– Вот и прибыли, – сказал Еж, и Млынек увидел раскидистый дуб, на котором сидели три совы.

Около дуба вздымался высокий холм, а в холме были двери. Ёж забормотал: «рапете, папете, кнот» – двери отворились, и путники очутились в пещере, освещенной небесным сверкающим огнем.

– Прошу сюда.

Перед окном, вырубленном в склоне холма, оказался стол, на столе свеча, а перед столом креслице. Еж поклонился и отодвинул его.

Долгие, долгие месяцы провел Мылнек перед этим столом у окна. Чародейская свеча никогда не гасла. Три раза в день Еж клал перед Млынком зернышко кофе и всякий paз повторял:

65

– Читай, читай, дружок.

Как назывались те книги, что читал Млынек в пещере, мы никогда не узнаем, это великая тайна.

Однажды Млынек добрался до книги, которой раньше никогда не видел. И когда он дошел до сороковой страницы, на улыбку ответил улыбкой, потому что с сороковой страницы ему улыбалась девочка с каштановыми косами и пунцовой ленточкой в косах. Млынеку эта фотография пришлась по вкусу, да так, что с позволения Ежа он спрятал ее в своем ящичке.

– Это последняя книжка, – торжественно сказал Еж.. – Читай по порядку. И запомни: ты должен исполнить то, что будет написано на последней странице.

– Идет, – ответил Млынек и из любопытства тут же заглянул на последнюю страницу. А на последней странице было вот что: «Настал час, когда прочитал меня Млыкек-кофейная мельница. Пророчество исполнилось, и теперь я превращусь в звезду, а Млынек отправится на остров Атра. Бабот Маработ».

Едва Млынек дочитал, как книга превратилась в звезду и вылетела в окно. Ну что ж, бывает, что прочитанные книги поступают таким образом.

В пути, на остров Атра Млынку встречались разные приключения, одно чудеснее другого: то на него напали злые коты и три дня держали его пленником в старой голубятне, то Млынка похищал разлив реки, И Млынек плыл по широкой гудящей воде. В конце концов, когда все приключения были уже позади, на берегу остался исполинский морж. А вдали темнел остров Атра.

Уже по запаху (а у кого ж бывает лучший нюх, чем у кофейных мельничек) Млынек понял, что трава острова опалена.

66

То, что он увидел дальше, было совсем грустно: высокие дяди забавлялись оловянными солдатиками. Узкой дорожкой приближались друг к другу что ни миг новые армии, люди кричали: «Вперед!», и оловянные солдатики пробивали друг другу сердца штыками. Видя это, оловянные матери оловянных солдатиков умирали от отчаяния в маленьких оловянных домиках.

А злые люди стреляли из пушек. Когда им надоедало стрелять, они садились в самолеты и сбрасывали на оловянных солдатиков бомбы с ядовитыми газами. Потом снова возвращались на землю и тщательно изучали положение на картах.

– Нет-нет! – закричал Млынек, – стойте! Так нельзя! – потому что он вспомнил всё, что узнал из мудрых книжек в пещере .

М Млынек пошел к Наивысшему Пану с большими черными бакенбардами, который с холма руководил всей битвой.

– Кофейная мельница! Кофейная мельница! – зашептал Пан с черными бакенбардами, показывая на Млынка коллегам.

А наш Млынек поднял лежащего навзничь оловянного солдатика и попросил всех посмотреть на него под солнцем.

– Никогда мы не рассматривали всяких солдатиков под солнцем! – сразу закричали все высокие люди.

Оловянный солдатик под солнцем был совершенно розовый. В нем текла кровь, обыкновенная человечья кровь.

– А это что такое? – обратился к Млынку тот Наивысший, с черными бакенбардами, – похоже на красное пасхальное яйцо.

– Это сердце, проше пана. Сердце оловянного солдатика. Оно уже перестало биться, пан его убил. Оловянный солдатик умер…

Когда Млынек – кофейная мельница повернул к берегу моря, он встретил там множество детей. Дети слышали об ужасных событиях на острове Атра и были в отчаянии. Но они не знали, как помочь солдатикам.

67

Млынек сказал:

– Никто больше не умрет, друзья мои, Все будет хорошо. Настал час, когда Млынек – кофейная мельница прочитал меня. Теперь я превращусь в звезду… Ох, прощу прощения. Я не то хочу сказать, лягни меня гусь. Человек от старости теряет память. Хочу вам рассказать, что мне пришло в голову, когда я возвращался с ужасного острова Атра.

– Что? – вскричал негритенок из местечка Мванза в Африке.

– Что? – крикнул сын старого американца из города Чикаго и маленький поляк из-под Савдомета.

– Сейчас, сейчас всё скажу. Мы с вами создадим Всемирный Клуб Детей, ВКД. Через месяц, уже как ВКД, соберемся все в Виланове под Варшавой и там решим, что делать. Мир оловянным солдатикам!

– Мир! Мир! – повторили дети все хором: и поляк из-под Сандомета, и немец из Нюрнберга, и американка из Нью-Йорка, и китаянка из Шанхая, и японец из Йокагами.

А воробьи слышали всё это совещание и разнесли его слова по всему-всему свету, по всем домам, где есть дети. А дети есть на всём свете, так же, как и воробьи.

 

В ВИЛАНОВЕ

 

И вот – Всемирный Клуб Детей собрался в Виланове, но только не перед дворцом, а за дворцом, чтобы его никто не увидел, Этому очень радовался негритенок из Мванзы, потому что задняя стена дворца была разрисована прекрасными фресками, изображающими моряка Одиссея. На последней фреске Одиссей был вместе со

68

своим псом Ареусом. При виде стольких детских голов Ареус весело залаял и перепрыгнул через крышу дворца, а потом снова заняло свое место в картине.

Ровно в 14 часов 7 минут Млынек – кофейная мельница поднялся на солнечные часы, чтобы произвести оттуда приветственную речь.

– Виват, Млынек! – закричали дети н принялись размахивать веселыми разноцветными флажками.

– Дети мои, прежде чем мы пойдем на остров Атра на помощь солдатикам, – начал Млынек, но вдруг запнулся. На него во все глаза смотрела, девочка с каштановой косой и пунцовой лентой. (Млынек тогда еще не знал, что это Стелла, но ты-то знаешь!)

– Не сверли меня глазами, – заворчал Млынек на Стеллу. – Ведь я произношу речь, а ты мне мешаешь. Смотри лучше на Ареуса, очень тебя прошу.

– Не мешай, не мешай, когда выступает Млынек, добрый пан, бвана кубва, – поддакнул негритенок из Мванзы.

Стелла повернула голову, но неохотно. Похоже, что пришла она издалека – уж очень запыленными были ее туфли.

– Дети мои, – продолжал Млынек, – прежде чем мы пойдем на помощь оловянным солдатикам, нам надо сговориться. Мы должны узнать, какая же наша общая правда. Итак, скажите мне, сколько будет дважды два?

– Четыре! – ответили дети хором, все как один: и. маленький американец, сын старика из городе Чикаго, и маленький поляк из-под Сандомета, и негритенок из Мванзы, и китаянка по имени Хо.

– Замечательно! – закричал Млынек и спрыгнул с солнечных часов! – А теперь – на остров Атра, на помощь оловянным солдатикам!

– Ура! Ура! Ура!!!

Миллионное шествие вел пес Ареус, а в конце шли Стелла

69

и Млынек. Млынка так и подмывало выдвинуть ящичек и проверить, не Стелла ли случайно та девочка на фотографии из книги, которая) превратилась в звезду? Ведь имя Стелла и означает – «звезда»! Но он был для этого слишком гордым.

Границы всех стран отворялись перед походом детей, как ворота огородов – ведь в самом деле, не забором же можно остановить мальчишек! Во всех костёлах звонили колокола. И когда наконец ВКД на огромном корабле добрался до острова Атра, все-все злые люди, которые забавлялись солдатиками, соскочили со страху в воду и утонули.

Потому что злые люди боятся добрых детей.

На обратном пути армия детей увеличилась, потому что теперь вместе с детьми маршировали оловянные солдатики, веселые оттого, что уже никто не будет в них стрелять. Рядом с оловянными солдатиками шли их старые оловянные матери, счастливые, что уже никто никогда не убьет их детей, хотя некоторые солдатики и были ранены.

В костёлах всё еще звонили колокола, и гораздо громче, чем раньше.

Перед самым Вилановом Млынек не вытерпел и заглянул в свой ящичек. Да, на фотографии действительно была девочка с каштановой косичкой.

Скажи-ка, это ты – Стелла, которая меня ищет? – спросил Млынек, и тогда Стелла рассказала ему и о дедушке Миколае, и о старой кухне, и о том, как сильно дедушка Миколай тоскует по своему старому Млынку.

– Пойдем домой, – просила Стелла.

– Нет, мне еще не пора, – отвечал Млынек.

– Но почему? В нашем городе так много кофейных мельничек…

70

– Но не у каждой есть работа, – отрезал Млынек. Но потом сказал, что подумает.

Вечером в парке, освещенном пятицветными фонариками, состоялся БВКД, то есть Бал Всемирного Клуба Детей. Лес Ареус перескакивал через крышу, а звезды слетали на траву.

После Бала Млынек пригласил весь Клуб в Лесной Театр, где Волшебный Фонарь показывал сказку «Кот в Сапогах».

– Я буду показывать, – сказал Млынек, а один из вас пусть рассказывает, что видит. Эй, кто лучше всех расскажет о Коте в Сапогах?

– Я, – сказала Стелла, подошла к экрану и, когда Млынек пускал картины, наипрекраснейшим образом рассказала всю историю Кота в Сапогах и Маркиза де Карабаса. Все оловянные солдатики, даже с забинтованными головами, били в ладоши к кричали «браво!» А Млынек расцеловал Стелу. И сказал:

– Я вернусь с тобой в наш город.

 

БЫЛ ЛИ ВЕСТРАДАМУС АНГЕЛОМ?

 

Целое лето добирались до родного города Стелла и Млынек-кофейная мельница. И когда наконец в середине осени они увидели вдали городские ворота, Млынек заплакал, потому что старинные городские ворота были разрушены, и только на одной-единственной башенке крутился жестяной петушок, а всех других петушков сбили подлые пули с острова Атра. Война разрушила не только родной го род Млынка, но даже в далекой Польше, в городе Сандомете, пуля пробила навылет прекрасную Ратушу.

А когда они вошли в город и прошли по улицам, Стелла заплакала тоже. Ни один георгин не качался за оградками. Да что

71

георгин! У людей не было даже обычного кофе с молоком, Дети ухо дали в школу без завтрака, а когда они возвращались, никто не кормил их обедом. Голод, злой колдун с огненной бородой, схватил множество детей в мешок и утопил в далекой реке. Через окна первых этажей видны были кухоньки, в которых давно погас огонь, а на полках скучали без дела кофейные мельнички. Из труб фабрик не шел, как когда-то, дым, там не делали ни книжек, ни игрушек.

– Идем скорее, Млынек, – сказала Стелла. – Дедушка, наверно, тоже голодный…

– Нет, Стелла, не пойду, – ответил Млынек. – Не будет сейчас дедушке никакого проку от меня. Сначала надо все привести в порядок.

– Пойдем, Млынечек! Дедушка очень обрадуется, когда увидит тебя.

– Когда я приду через пару дней, он обрадуется еще больше. С этими словами они расстались, и каждый пошел в свою сторону – Стелла к дедушке, а Млынек – к другим мельничкам.

К вечеру все мельнички со всего города собрались в опустевшем сарае. Сколько же пришлось потрудиться нашему Млынку, чтобы собрать всех своих коллег! Целый день он ходил, ободрял, убеждал. Из некоторых домов его выкидывала кухарки.

– Зачем это тут чужая мельница! – орали кухарки, топая огромными ногами, и тогда Млынек добирался до своего коллеги через черный ход или же просил муху отнести ему письмо.

Наконец поздним вечером весь сарай был набит мельницами. Млынек забрался на старый каретный фонарь и произнес оттуда такую речь:

– Братья мельницы, вы посмотрите только, что творится! Раньше почти у всех детей была на завтрак кружка кофе с молоком,

72

а теперь все дети уходят в школу без завтрака.

– Верно, – печально подтвердили мельницы.

– Раньше наши рукоятки проворно крутились, а теперь мы стоим неподвижно на полках, и никто не выдвигает наших ящичков. Скоро мы совсем одряхлеем, забытые на полках и покрытые пылью, а наши латунные ящички ни одна хозяйка не почистит пастой, чтобы они заблестели. О, скажите, братья-мельницы, может быть, я вру?..

– Правду говоришь! – закричали мельницы хором.

– Тогда послушайте, что я вам скажу. Когда я был в норе у Ежа…

– Где-где? – брякнул тут с недоверием один старый сивый мельница, который ужасно завидовал славе нашего Млынка.

– В норе у Ежа, пан коллега. Так вот, когда я был в этой самой норе у мудрого Ежа, я вычитал в одной книге пророчество, что в нашем городе в каком-то доме живет какой-то человек…

– Ого-го! – зашипел завистливый старик.

– Вот именно, ого-го! Этот человек – самый большой ученый, какого видела Земля. Его зовут Вестрадамус, и он добрый, как ангел. Пойдемте, отыщем Вестрадамуса, он нам поможет.

– Браво! Идем к Вестрадамусу! – грянули все мельнички. И пошли.

В сарае остался только недоверчивый и завистливый старик, который любил только портить то, что делали другие.

Великий ученый жил. в маленьком домике. Когда Млынек вошел, Вестрадамус быстро спрятал свои крылья в шкаф, потому что не хотел признаваться, что он ангел.

Долго-долго совещались мельницы с Вестрадамусом. Вестрадамус взял с них слово, что никогда и никому не расскажут они,

73

о чем шел разговор. А разговор, должно быть, был правильный и очень хороший, поточу что у многих мельниц были слезы на глазах, и уходя они целовали Вестрадамуса в его розовую шапочку.

Когда мельницы были уже далеко на улице, они вдруг увидели, что окно в домике Вестрадамуса растворялось, и Вестрадамус вылетел из него на больших белых крыльях. В одной руке он держал глобус, а в другой – ящик с научными приборами.

 

ТРИУМФ

 

Ранним утром по самой широкой улице города двигалось радостное шествие мельниц. Всех мельниц было две тысячи сто пятьдесят семь, это каждый мог легко проверить с помощью сосчитания.

Во главе шел славный Млынек, а замыкал шествие бывший завистник, потому что за одну только ночь он изменился неузнаваемо.

Где проходили мельницы, там в оградках зацветали георгины, а из фабричных труб поднимался и плясал веселый дым. На башнях костелов затанцевали новые жестяные петушки, пан Жабо перестал объедаться халвой, а злой Директор Приюта уже больше не дрался.

Обмолачивалось зерно, фабрики вырабатывали тысячи зубных щеток и ложек, которые светились как звезды; типографии печатали книжки… Все на свете пустил в движение Вестрадамус, ученый и ангел.

– Смотрите, как прекрасно на свете! – сказал Млынек мельничкам. Шествие как раз проходило мимо дома дедушки Миколая. Дедушка Миколай стоял на балконе в платочке с четырьмя узелками, а радом с ним – Стелла, уже очень большая и красивая.

74

– Здравствуй, Млынечек! – закричала с балкона Стелла и бросила вниз георгин.

Наступало время завтрака, а шествие распалось, но, разумеется, только после того, как мельница дослали благодарственную телеграмму мудрому Ежу.

Дедушка Миколай был просто счастлив, когда увидел своего старого любимого Млынка. Он сам, лично вычистил его ящички пас той, и они заблестели.

К завтраку прилетел даже Вестрадамус. Стелла поставила на стол кувшинчик кофе с молоком, булочки, масло и ветчину.

– А что это так урчит? – спросил вдруг Миколай, намазывая булочку маслом и украшая ее ветчиной.

Вестрадамус усмехнулся. Это во всех, всех, всех домах всего города веселые мельницы мололи вкусный крупнозернистый кофе.

 

75

 

Юрий Галецкий

 

 

УРФИ – ПУРФИ с УФФИ – ПРУФФИ

Вышли дождик слушать

И заслушавшись попали

Прямо в хлюполужу.

 

УФФИ – ПУР – р – ФИ и УРФИ ПРУФ – Ф – Фи

Сушат хромоножки,

Мокрые как дождик,

На моей ладошке.

     ______________

 

Раз – два – три – четыре – пять!

Будем весело считать.

 

На окне растет кровать,

А на ней звенит трава,

 

А в траве лежат слова:

Пять, четыре, три и два.

 

Но куда девался РАЗ?

Перепутался рассказ.

 

Раз – два – три – четыре – пять!

Будем прыгать и скакать!

 

На столе поставим дом,

Разберем его потом –

76

И построим самолет,

пять, четыре, три, два – ВОТ!

 

Но куда девался РАЗ??

Перепутался рассказ!

 

Раз – два – три – четыре – пять!

Будем весело летать.

 

В облаках посадим сад

И отправимся назад.

 

Раз и три – четыре – пять –

Будем весело считать.

 

Позовем играть и вас.

Но куда девалось ДВА?

     ______________

 

 

РЫ – РЫчащий РЫжий БРЫГ,

МОКРОХВОСТЫЙ,

СТРАШНОНОСЫЙ,

ПОПЫГУЧИЙ,

РАЗНОУХИЙ,

БРел по деБРям напРямик.

 

БРел по Рощам и овРагам,

чеРез Речки пРыгал БРЫГ,

РЫ – РЫчащий,

ГРОЗНОЗУБЫЙ,

скок – поскок да ПРЫГ – ПОПРЫГ!

77

РЫ! – РЫча свирепый:

           РЫК! –

на поляну вышел БРЫГ –

и, устроясь под цветком,

он заснул весенним сном.

     ______________

 

УПРАВДОМЩИК ТРУДДИТАЛЬ

 

Управдомщик Труддиталь

В нашу книжку забежал:

Он по улочкам летал

Тихо лампочки включал.

     ______________

 

К Ухорогу пришел Многохвост:

– Как живет-поживает Ваш нос?

– Вот спасибо! – сказал Ухорог. –

Приходите вчера на пирог,

Захватите с собой звонок,

Позвоните в назначенный час,

Чепушинку спляшите для нас.

     ______________

78

На высоких косогорах

мухоловы – мухоморы,

и поганки на лужайке

как разбойничая шайка.

По дорожкам – невидимкам,

по потерянным тропинкам,

взявшись за руки, шагаем,

взявшись за руки, шагаем,

а за ними наблюдаем.

 

А из рощицы пушистой

в черной шляпе трубочиста

подберезовик глядит,

а за ним другой сидит.

 

Сыроежки и волнушки

разбежались по опушке.

 

Но стоим, разинув рты

как корзинки – я и ты.

ВЫ НАМ ЧИТАЛИ…

 

 

Сказка о Боре Брючкине мне не понравилась. Потому что поступок Бори нельзя назвать хорошим. Ведь хорошие поступки делают для людей, а не для себя. Если бы всем нужен был троллейбус и кто-то должен был стать им – это был бы хороший поступок. Но ведь троллейбусов у нас много, а значит он просто так взял и стал троллейбусом. Хотя если бы он стал электромонтёром и ремонтировал лампочки висящие высоко, то делал бы людям больше добра, чем когда был троллейбусом. И ещё. Обычно в сказках есть добро и зло. Добро всегда побеждает. Добрые герои этих сказок ищут его, защищают, а здесь Боря захотел и стал троллейбусом, не прилагая никаких усилий. Сказка о мальчике и ветре мне понравилась. Здесь мальчик был очень добрый. Ведь он мог сказать ветру: «Раз ты не пускаешь меня гулять, я тебе никогда не скажу, что такое мультики и что такое телевизор, по он не сказал этого, а наоборот, даже пригласил ветра посмотреть мультфильм. И ветер оказался хотя и шаловливым, но зато добрым. Он вёл себя в гостях тихо-тихо и обещал мальчику не дуть больше так сильно.

 

Мне сказка «ТАМ ВДАЛИ ЗА РЕКОЙ» очень понравилась. Я с удовольствием её слушала. Мне ещё очень хочется послушать эту сказку, она такая прелестная. И если захочешь нарисовать картинку, то тут можно множество картинок нарисовать.

 

Мне сказка «За ручьём – налево» очень понравилась, особенно понравилось предложение «а обобрать произносилось редко, только лишь из уважения». Когда Елена Константиновна читала эту сказку, то я думала: вот бы мне попасть в эту комнату и поговорить с вещами. Мне ещё понравился ёжик и как ежик разговаривал с бобром. Я на уроке рисования нарисовала, как ёж разговаривает с простуженным ботинком, которого когда-то принимали за новенького, и которого когда-то принимали за футбольный мяч и пинали ногами. И ещё мне понравилась банка, в которой когда-то был крыжовенный джем и многие другие персонажи.

 

Эта сказка мне очень понравилась. В ней рассказывается о посудном ёжике. Который путешествовал из угла к углу. Навещал гвоздика и банку. В которой когда-то был джем. Сказка очень смешная и весёлая. Вот что я хотела сказать.

Действия этой сказки происходят в небольшой заброшенной комнатке. Мне понравилась эта сказка тем, что простая щётка называется ёжиком, а посуденным потому что ею чистили посуду. Ещё понравилось, как ёжик переползал с одного угла в другой к банке, в которой лежал джем и к 3 чайникам, 1-го звали чап, у него нет донышка, 2-го чип, у него нет носика, а 3-го чеп, у него нет ручки. Мне эта сказка очень понравилась!

 

И я советую вам взять в библиотеке или купить эту книгу, которая называется «За ручьём налево», её написал Юрий Галецкий.

 

Эта книга мне очень понравилась, потому что тут оживает каждый предмет. Например, ёжик это мочалка, часовщик это часы. В этом рассказе рассказывается о земляничной поляне, в которую отправился ёжик. Герои этой книги: банка из-под крыжовенного джема, ёжик, часовщик, паук, зеркало, гвоздь, ботинок у которого насморк и другие.

 

В этой книге даётся полное описание всех героев и персонажей. Также есть очень смешные фразы.

Спасибо Юрию Галецкому за эту книгу.

 

Мне эта сказка очень понравилась. Если вы меня спросите чем она понравилась? У меня есть ответ. Эта сказка очень смешная. Мне понравилось, как посудный Ёжик путешествовал по своему можно так сказать дворцу. Этот дворец был заброшенный сарай. Туда кидали всякие ненужные вещи: например, дырявый башмак, ненужный гвоздь, пустая банка в которой раньше был крыжовный джем и статуэтка.

 

Мне понравилась сказка и поэтому я решила написать отзыв. В сказке мне больше всех понравилась банка из-под крыжовного джема и ёжик, Ежика я представлял так. Во-первых модным, в шляпе с трубкой и во-вторых приветливым. Банку я представлял так – банкой, валявшейся в углу и ненужной ни к чему, старый бот я представлял так – кашлюном и драным. И ещё мне понравилось то, как ёжик думал о слове восвоясие.

 

Мне очень понравилась сказка «За ручьём – налево».В ней автор очень красиво выделил образ посудного ёжика. Я сразу и не догадался что посудный ёжик – это ёршик для мытья посуды. В этой сказке все вещи как бы живые. Хорошо, наверное, знать язык вещей. Они бы рассказали много нового и интересного.

Сказка про крокодила и рыбку – «фонарик» мне очень понравилась добротой рыбки и хитростью обезьян. Рыбка не была равнодушной к зверям, она хотела помочь им.

 

Сказка мне очень понравилась. Она мне нравится тем, что крокодил когда увидит какой-нибудь предмет говорил «съем». Ещё с ним были две рыбки. Одна прилипала, другая подпевала. И ещё как одна умная обезьяна проучила его.

 

Мне сказка эта очень понравилась тем, что сказка была смешная и относится к пословице «Сказка ложь да в ней намёк добрым молодцам урок», потому что рыбка-фонарик поняла, что лучше на работу не наниматься. Да и крокодил понял, что лучше питаться водорослями (водяными растениями), они вкуснее и полезнее, да и для животных лучше.

 

Сказка мне очень понравилась. Мне понравились обезьяны, крокодил, рыбки прилипала и подпевала. Крокодил мне понравился тем что он плавал после обеда, а обедал он водоросли, и поэтому плавал он как пароход. Рыбка-фонарик мне понравилась своей простотой. А в общем мне понравились все!

 

Мне эта сказка понравилась тем, что крокодил был смешной, а обезьяны были хвастливые. Ну обезьяны помогали рыбке-фонарику. Рыбка подпевала и рыбка прилипала искали фонарика. Потом рыбка поняла, лучше на работу не наниматься, а водорослями питаться. И крокодил понял, лучше зверей не есть, а питаться водорослями.

 

«Сказка про крокодила и рыбку фонарик» мне очень понравилась, мне понравилась тем что в ней всё подробно рассказывается. Мне понравилось, как крокодил говорил «съем». И как рыбка присоска присасывалась, как рыбка подпевала все время пела, как нашли рыбку фонарик.

 

Я хочу рассказать про рыбку и крокодила. В этой сказке рассказывается про то, что крокодил ночью выходил на охоту и ловил животных, которые приходили на водопой. А чтобы крокодил не ел животных, обезьяны вот что придумали – Что у соседа крокодила с одной стороны у него висят 3 рыбки присоски, а с другой стороны 3 рыбки певучки, а спереди плывет рыбка фонарик. Тогда его слуги поплыли за рыбкой-фонарик. И рыбка-Фонарик поступила к крокодилу на службу, и таким образом крокодил стал голодным. Потом рыбке-Фонарику надоела такая служба. Но когда она уплывала, её звери попросили остаться. Но когда рыбка-фонарик приплыла к крокодилу, он с огромным обжорством уплетал их… (водоросли). Мне эта сказка понравилась. Тем что рыбка спасала зверей от погибели.

Сказка мне очень понравилась и хорошо запомнилась. Мне запомнилась рыбка-фонарик, крокодил и две рыбки припевала и подпевала, обезьяны и звери. Мне запомнилось как крокодил ел водоросли. И две рыбки припевала и подпевала, как они служили крокодилу, как они заменили рыбку-фонарик.

 

В этой сказке мне понравилось, что рыбка-фонарик помогла всем зверям, а крокодил стал добрым и не трогал зверей, питался водорослями, А две рыбки, которые подговаривали крокодила, уплыли в океан и ели и наверно едят маленьких рыбок.

 

Сказка мне очень понравилась тем, что там был смешной крокодил. Он вечно говорил «съем». У него было двое слуг, которые всегда говорили, что съедобное, а что нет. И ещё мне понравилась рыбка светило тем, что она крокодила проучила.

 

Мне понравилась сказка про крокодила и рыбку-фонарика. В этой сказке рассказывается о господине крокодиле, который пожирал зверей и вот однажды обезьяны придумали интересную вещь. И вот однажды плывет кракодил по реке, а обезьяны и говорят: «на другой речке тоже есть крокодил, у него справа подлипала, слева запевала, а впереди рыбка-фонарик».И кончилось тем, что крокодил стал питаться водорослями. А рыбка-Фонарик, которую взяли на работу к крокодилу, спокойно поплыла к себе домой в море.

 

Мне понравилась эта сказка. Я поняла, что крокодил был очень злой и глупый. А зверям это не понравилось, потому что крокодил ел зверей, которые хотели напиться. И поняла, что злой крокодил понял это и начал есть не зверей, а водоросли, а помогли ему это понять хитрые обезьяны и рыбка-Фонарик. Рыбка-фонарик даже сама не знала, что она помогла многим зверям. Ну а рыбки прилепало и подпевало были такие же злые как крокодилья поняла, что эта сказка говорит не о рыбах, а о людях, о их качестве.

 

Мне сказка очень понравилась. Мне больше всего понравилась рыбка-фонарик. Подольский так кратко можно сказать незаметно передал образ рыбки-фонарик. И когда читали сказку, я четко вообразила рыбку-фонарик.