Дошла я до такой жизни, что в родном городе селюсь в гостиницах. Гляжу из окна приличного сетевого отеля, чье гордое имя оставим в тайне, на заснеженный Петербург, ловя черно-белые достоевские мечтания, обрывки школьных цитат и любуясь на летучую вкруг фонарей метель. Ночь, улица, фонарь, аптека…
Однако пора распаковывать чемодан и двигаться в бар, где ждет коллега, с которым прибыли мы в любимый город с благородной целью просвещения студенчества. На столике, куда я бросила сумочку и ключ от номера, стоит богато иллюстрированный буклет. В силу профессии и многолетней привычки никогда не пропускаю никакую печатную литературу. Взгляд приковывает первая фраза: «Ребенком является любой человек в возрасте не старше 18 лет». Уже интересно. Через пару секунд обнаруживаю, что пафос буклета направлен на то, чтобы предостеречь меня от участия в секс-туризме. Используя изысканную графику, авторы текста предупреждают, что, включившись в это на первый взгляд увлекательное занятие, я могу не заметить некоей опасности, которую оно таит.
«В своем большинстве лица, злоупотребляющие правами детей, – здесь и далее дословные цитаты, – мало отличаются от любого из нас». Я нервно подымаю глаза и изучаю отражение в зеркале. «Их влекут к совершению этих действий особые обстоятельства путешествия». Действительно, в ближайшие два дня мне предстоит читать лекции в довольно юном коллективе. Надо бы узнать, все ли там совершеннолетние.
С почти фрейдистской точностью раскладывают авторы побуждающие факторы, которые, на их взгляд, могут толкнуть меня, не ознакомься я с брошюрой, на личную поддержку изобличаемой индустрии: «Вы можете считать, что вы тем самым помогаете подростку и его семье материально. Нет, на самом деле вы демонстрируете представителю коренного населения чувство экономического превосходства». Далее: «Одно из самых бесхитростных заблуждений туриста, которое может развязать вам руки, – кажущаяся анонимность. Но помните, что вы в гостинице». Эмоциональный заряд, содержащийся в памфлете, потряс все мое существо до такой степени, что я не сразу сообразила, что под коренным населением, судя по дислокации буклета в номере гостиницы, имеются в виду жители Санкт-Петербурга и именно на них и направлены «нездоровые причуды» постояльцев уважаемой гостиницы.
В последних абзацах кратко, но доступно излагалась выжимка из французского законодательства, проиллюстрированная примерами его применения на практике. Я облегченно вздохнула: «Все ясно – грант». Денежки французского грантодателя осели у тех, кто эту брошюрку печатал, распространял, кто их делил. «Чувство безнаказанности», как учит буклет, вызванное близостью кормушки, а также «культурное невежество, приводящее к созданию неверного представления о том, что является приемлемым» – все это вместе сосредоточило усилия борьбы с угнетением ребенка на моей скромной и, поверьте, в этом отношении совершенно безобидной персоне, в которой грант нашел свою аудиторию.
Можно, конечно, порассуждать, помогли ли бюджетные денежки «выжить подростку и его семье», но вместо этого я расскажу еще одну историю.
Бойкая организация получила грант у экологически озабоченных баварцев на обучение коренного населения Петербурга правильному обращению с мусором. На средства капитана «гранта» в районе, избранном в качестве полигона, были расставлены (прежде закупленные и в соответствии с передовой наукой раскрашенные) ящички для трех типов мусора: в один надлежало складывать пищевые отходы, в другой – макулатуру, в третий – стекло. В почтовые ящики раскладывался мусор номер два, а именно специально отпечатанная брошюра, которая доступным языком и с красочными иллюстрациями объясняла всю полезность предлагаемого распределения. Не поверите – жители района с энтузиазмом втянулись: терпеливо отделяли подрывную литературу от пивных бутылок и собирали в специальный пакетик мандариновые шкурки. Чувствуя себя форпостом цивилизации, гордо несли они полные мешочки в раскрашенные, как детские кубики, контейнеры. Ровно в назначенный час на улицах “полигона” появлялся грузовик, шумно тормозил у немецких контейнеров, из кабины выскакивали два встрепанных таджика в синих комбинезонах и ловко выгружали содержимое ящичков в кузов. Грузовик, отфыркиваясь и урча, срывался с места и двигался в другие – значительно менее цивилизованные – районы, где одноцветные отечественные контейнеры скромно жались в подворотне.
Не могу молчать. В облагодетельствованной «цветной» революцией стране, где контроль и учет осуществлялись кадрами, чьи командировки подписывают в «центре мира», подобный процесс не позволили пустить на самотек. За правильно распределенным мусором при стечении общественности и заинтересованных лиц приезжал грузовик с кузовом, разбитым на специальные отсеки. Под восторженные аплодисменты представителей грантодателя контейнеры опорожнялись, грузовичок, отфыркиваясь и урча, покидал оплот цивилизации и двигался на городскую свалку…
P.S. В соседний номер, где жил мой уважаемый коллега, такой буклет не положили.

Известия, 08.12.2010